– Ну, так что там у нас с папой? – спросил Макар, поглаживая меня по бедру.

Я прокрутила в голове звания.

– Он майор полиции, – выдала, стараясь придать голосу уверенности. – А брат. Он тоже работает с отцом, в одном отделении. Поэтому… Ребят, пошутили и ладно. Отпустите меня, иначе у вас будут большие проблемы. Я обещаю, что как только выйду из этого дома, то сразу забуду о случившемся и о вас. Никому ничего не расскажу, честно.

– А у нас в органах такие плохие зарплаты? – спросил Руслан, подливая себе кофе.

Я поморщила лоб, не понимая, о чем он говорит.

– Нормальные, – пожала плечами.

– Ну, платье в котором ты была еще ничего так. А вот пальто ты явно носишь не первый год, внутри подклад подшивался не единожды, и сапоги, с виду ничего нормальные, а вот если немного надавить у подошвы, то расклеены. Девочка моя, ты у родителей нелюбимая дочка? – Руслан поднялся, подошел к нам и притронулся рукой к моей щеке.

Я задрожала.

– Любимая, – прошептала, боясь напряженного лица, наклонившегося надо мной. – Просто…

– Через четыре часа, после того как я нашел тебя, сюда залетел рыжий птенчик… Пьяненький и испуганный.

Боже только не это!

Я с трудом проглотила еле прожеванный кусок, а остальное положила на стол.

– И он искал Машу Сараеву, – проговорил у самого уха Макар, а его брат усмехнулся. – Блондиночку, в черном пальто.

Я опустила голову, но Руслан взял меня за волосы и сделал так, чтобы я опять смотрела на него.

– А потом, – сощурился. – Когда мы ему сказали, что не видели тебя и ты наверно сбежала от него к своим родителям, то паренек обмолвился, что нет у тебя никого, сиротка ты, девочка моя, никому не нужная. Нет ни папы, ни мамы, ни брата… И поедет он в общагу, где ты живешь. Может, там найдет…

– Я… – только и смогла выдавить, хлопая глазами и проклиная незадачливого жениха, за его не в меру болтливый язык и за ситуацию, в которой оказалась по его вине.

– Лгунья, – закончил за меня Руслан. – Мы это уже поняли. И раз тебя некому было научить, что врать нехорошо, то это сделаем мы, – держа за волосы, он поднял меня с колен Макара, и сбросив со стола тарелки, положил на него животом вниз.

– Что ты делаешь? Мне больно, – пропищала, пытаясь встать, но он переместил свою ладонь на мою шею и придавил.

– Не дергайся, Златовласка.

Футболка приподнялась, оголяя ягодицы, и последовал незамедлительный болезненный шлепок. Из глаз брызнули слезы. Из уст вырвался крик... Не давая мне прийти в себя, ладонь снова нанесла удар, ошпаривая кожу и заставляя ее гореть.

– Никогда, слышишь, никогда не смей обманывать нас, – и снова шлепок. И еще один. И еще.

– Ты поняла? – жестко произнес Макар, наблюдая, как его брат наказывает меня.

Я кивнула, размазывая щекой слезы по столу.

– Отвечай!

– Да, – прошептала.

– Извинись!

– Простите.

– Говори! Простите меня, пожалуйста, я больше не буду врать, – и опять шлепок.

– Простите, – шмыгнула носом. – Меня, пожалуйста. Я больше не буду врать, – сказала плача, желая закрыться в шкафу, в том самом, из детства, который стоял в комнате, где мы жили, и прятал меня от злого мира.

– И запомни, девочка моя. После провинности, всегда будет следовать наказание. Сегодня это была ладонь, в следующий раз это может быть стек, хлыст, плеть, – проговаривая это совершенно спокойно, Руслан стал гладить места ударов. – Научись быть послушной, покорной, честной, – провел от ануса, по влагалищу и тронул клитор. Я сглотнула. Кожа, которая еще секунду назад горела от боли, стала приятно покалывать. Он вновь прошел тем же путем, только в обратную сторону и я ощутила, что задний проход приоткрылся. Да что они творят со мной?