– И чем вы можете мне помочь? – поинтересовалась Иванна спокойно. Она уже взяла себя в руки. – Пока на мою честь никто не покушался, кроме вас.

– Во Франкии это скорее минус, чем плюс, – заметила кудряшка. – Но вы не понимаете: пока мужчины только присматриваются. Ищут ваши слабые стороны. Точки соприкосновения.

– Ну и опасаются темного короля, конечно, – добавила брюнетка. – Репутация у Маркуса ди Гриньона самая страшная. Он своим не делится ни с кем.

– Горе тому смельчаку, который посмеет украсть ваше сердце, – криво улыбнулась Изольда, снова беря в свои нежные ладони безвольную кисть Иванны. – А вот девушке он бы ничего не сделал… Всё же ди Гриньон воспитан как настоящий рыцарь.

– Так, девочки, – Иванна отмахнулась от своих фрейлин и встала со скамейки. – На сегодня откровения закончены. Расскажите мне лучше, что при дворе нельзя делать ни в коем случае. Не хочется попасть в неловкое положение.

– При дворе можно всё, – поморщилась Анна-Мария. – Если ты можешь за себя постоять. Можно лгать, можно спать с кем угодно, можно воровать… пока не попадешься. Можно драться из-за женщин или мужчин, конечно, не до смерти. Дурным тоном считается разве что супружеская верность. Но вас это не касается. Во всяком случае, пока.

Иванна выругалась про себя и подняла брошенную вышивку. Чем еще себя занять, она не знала.

А Изольда и Анна-Мария только переглянулись и продолжили свою увлекательную беседу. Девушки, разумеется, разговаривали совсем не о том, что так тревожило принцессу.

– Ты считаешь, эти слухи имеют под собой какое-то основание? – шептала Анна-Мария. В их паре она была старшей и более опытной.

– Не знаю, – тихо отвечала кудряшка. – Они не кажутся несчастными, но сама подумай, как Иванна выглядела после брачной ночи. Никакой простуды у нее не было, уж поверь. Я уверена, что это всё правда.

– Правда или нет, на репутации Гриньона это очень отразится, – вздохнула Анна-Мария. – А нам с тобой, вообще-то, платят за то, чтобы мы всеми силами защищали миледи от сплетен и злопыхателей. И какая сволочь это все болтает?

– Я попробую выяснить, – пообещала Изольда, нервно кусая губы. – Но это сложно, сама понимаешь!

– Понимаю, – кивнула Анна-Мария. – Поэтому я буду действовать с другой стороны: убеждать всех вокруг, что его высочество в постели просто жеребец. А что до некоторых проблем с его темной сущностью – не мне его учить, но способы бывают разные. Помнится, Леона рассказывала, что он все знает и умеет. Тем более, наша недотрога смотрит на него уже совсем по-другому.

– Знаешь, когда канцлер нас нанимал, мне казалось, под «служить верно и быть помощницами во всем» он имел в виду не постельные советы, – с некоторым сомнением заметила кудряшка.

– Это же Франкия! – пожала плечами брюнетка. – А репутация здесь – самое важное, сама знаешь. Ладно, пора уже к обеду нашу скромницу вести, а то Паучиха нас сожрет, если мы опоздаем. И кстати, а как тебе тот темненький? Ну с голубыми глазами, высокий такой? Думаешь, потянет?

– Пока Маркус справляется куда лучше, чем можно было ожидать, – заметила Бертильда, откладывая в сторону письма. – Я, пожалуй, готова признать свою ошибку. Он будет неплохим королем, особенно, если научится не рычать на людей, а разговаривать с ними.

– Иногда рычать даже лучше, – философски заметил ди Оливьеро. – Сразу столько вопросов отпадает!

– Может, ты и прав. В любом случае – выхода у нас нет. Фенимору осталось совсем немного.

Бертильда даже погрустнела – все же король был ее другом, а когда-то и не только другом. Да, он не отличался острым умом и каким-то приятным характером, но королем был неплохим, в дела своего государства вникал исправно, а что погулять и выпить любил – так не случайно Франкия при нем стала известна, как самая развеселая страна. Не самый наблюдательный человек увидит только пышный двор, погрязший в разврате, но если присмотреться, то можно обнаружить и лучшие швейные мануфактуры, и известнейший театр, и танцевальные школы, и оперу, и целую Академию Искусств, равной которой на континенте не было.