— О... Это киса?

— Ее зовут Одесса.

— Одесса... — повторял Филипп и гладил кошку как диковинного зверя. — Одесса.

— Вытри руки влажной салфеткой и на вот кексик.

Развернув наш общий десерт, я аккуратно разломила кекс на две половинки. Одну отдала брату, а вторую оставила себе. Было забавно наблюдать, как они вместе с кошкой лопают бисквит — сразу с двух сторон. Очень мило. И трогательно.

Вот уж не думала, что этот день так пройдет. Уже почти двенадцать, а я только сейчас могла расслабиться и выдохнуть.

Надейся на лучшее, Женя. Надейся на лучшее. И оно обязательно сбудется в этот раз.

Набрав за щеки кекса, мой братишка стал серьезным и взглянул на меня со странным прищуром:

— А какой сегодня день?

— Среда, — ответила я с улыбкой. — Обычная среда, Филипп. Обычный день, обычная среда... Тебе пора спать.

Я уложила их в кровать, накрыла одеялом мальчика, его подругу-кошку. Выключила свет. Но перед этим посмотрела на стол и под слоем фломастеров, карандашей увидела рисунок.

"Для Лутшой Систры"

Была готова спорить — он нарисовал это сегодня, специально для меня. Филипп запомнил эту дату, где-то записал. Но не был уверен.

Мой подарок. Рисунок для меня. Для лучшей сестры. На нем есть я, Карина, сам Филипп. А еще есть родители. Мама и папа. Оба. Как и было раньше. Брат их видел парой только на фотках. Большая семья — и вся в сборе.

Очень жаль, что этого уже не будет никогда. Моя болезненная, глупая мечта.

Но даже так. Я не оставлю Филиппа. Мы выкарабкаемся. Обязательно. Даю себе слово, что выкарабкаемся. Все решится, и мы будем улыбаться, как на детском рисунке.

— С днем рожденья, Женя. — Я вставила в свой полукекс кусочек праздничной свечи и подожгла фитиль. Горел он слабо, но не суть. Каков был торт — такова и свеча. Филипп уже сопел, Одесса убаюкала его мурлыканьем. А я смотрела на свечу. Хотела верить, что получится — что новый год мне принесет чего-то нового. Чего-то лучшего. Чего-то волшебного. — Пусть сбудутся мечты.

И я задула свечку.

2. 2

Женя

Утром я запихнула Одессу в рюкзак, чтобы не оставлять ее на растерзание живодеру в тельняшке. Отвела Филиппа в детский сад. Пообещала воспитательнице, что заплачу за этот месяц завтра...

И подалась на работу. В ресторан.

— Очень рада, что ты приняла решение.

Директриса так и сияла от счастья. Была очень довольна собой. Еще бы — она ведь смогла завербовать очередную девочку в бордель. Хоть это и зовется рестораном.

— Мне ведь не обязательно готовиться к тому, что это произойдет в первый же день?

— Нет-нет-нет... — отмахивалась она. — Это не значит, что тебе нужно ложиться под первого встречного. Боже упаси, Женя. Просто... просто иногда отдельные клиенты — очень и весьма уважаемые люди — они могут захотеть тебя отблагодарить особым образом. Дать тебе такие чаевые, что на любой другой работе ты столько и за месяц бы не заработала.

— Я поняла. Хорошо. Мне понятно, спасибо.

— Что ж. Это отлично.

— Я могу идти?

— Ты официант. Просто иди и выполняй свою работу. Расчет у нас посуточно, так что уже к концу своей первой смены ты вправе рассчитывать на получку. Сможешь купить чего покушать хорошего. Может, даже отпразднуешь свой первый день на новой работе. Да и вообще работе в принципе. Это ведь твоя первая работа, не так ли?

— Спасибо.

Кивнув директрисе, я покинула ее кабинет и прошла через кухню. Там все жарилось, бурлило, что-то запекалось в духовых шкафах. На разделочном столе какой-то парень отбивал приличный ломоть мяса. Он увидел, как я подглядываю за его работой, вытер пот рукавом и снял с себя белый колпак. Из-под него повыпадали кудри — тяжелые кудряшки темного оттенка.