Парень бежал по улицам, задыхаясь. Рваная джинсовка, подобранная на помойке, прилипла к телу, длинные черные волосы облепили лицо. Штаны тоже прилипали к тонким длинным ногам. За ним бежали три здоровых мужика. Один что-то кричал вслед, но для молодого бегуна это было неважно. Самое главное было забежать в такое место, где эти мужчины с лишним весом его не найдут.

– Жалко, что ли, какой-то небольшой булки хлеба? – злобно прошептал он, стараясь скрыться от тех, кто его преследовал.

Парнишка понимал, что придется в следующий раз воровать в другом магазине и более незаметно, иначе сдохнет на этих промозглых грязных улицах, где больше чёрствых людей, нежели милосердных, которые могут помочь выбраться из ямы тем, кто попал в неё из-за механизма под названием «жизнь».

Его и так никто не замечает. Хотя могут заметить его разлагающийся труп, но тогда ему уже будет плевать на этот чертов мир. Он уже будет по ту сторону вселенной и будет выжидать приговор либо от Сатаны, либо от Бога.

И вот показался родной поворот, где не было дождя, потому что гаражи стояли близко друг к другу и их крыши соединили. Но это было не важно, потому что вся одежда на нем промокла. Было, конечно, неуютно, но что-то изменить уже было невозможно. Время быстротечно, но, если захочешь, обратно его не повернёшь, ведь это не река.

Теперь оставалось ждать солнечных деньков, чтобы высохли не только рваные тряпки, но и он сам, потому что промокла насквозь даже пустая душа. Серые стены не дадут ещё сильнее промокнуть, поэтому есть шанс, что болезнь не заставит его идти в пристанище для бомжей, в котором его вылечат, а его вновь потянет на улицу, где есть хоть какая-то свобода. Он сел на ближайший деревянный ящик и стал тщательно пережёвывать каждый кусочек мякоти, которую смог утащить с собой. Этого должно было хватить на несколько дней. Если его не найдут те три бугая, которым жалко бездомному даже копейку дать, которая не обеднит их богатую жизнь, а бедному поможет выжить.

– Опять через это говно проходить, – возмутился Джик и плюнул на дорогу. Этот период жизни он постарался вычеркнуть из памяти и не обращать внимания на людей, чью судьбу он хорошо понимал. Ему не хотелось им помогать только из-за того, что он всего добился сам, а они ничего не хотят делать ради того, чтобы улучшить свои условия жизни, но теперь вновь оказался в этом слое общества, только уже во взрослом состоянии и в каком-то странном мире.

Тело била мелкая дрожь из-за увеличивающейся злости и холода из-за закатывающегося солнца и приближающейся ночи. Он начал осматриваться и искать хоть какой-то уголок, чтобы спрятаться от непогоды. Улицы и переулки были пусты. Не было слышно голосов жителей. Город как будто умер. Слышался только чей-то человеческий шепот и ритмичный стук дождя о любые поверхности.

– Неужели вы так дождя боитесь? – произнёс парень в пустоту, усмехнулся и стал быстро ходить, ища какое-то заброшенное здание, в котором есть целая крыша. Он чувствовал тревогу, только вот дать ей объяснения не мог. Сердце как будто сжималось тисками, становилось трудно дышать, а разум самостоятельно искал дорогу в неизвестное для Джика место.

Через час он нашел помещение. Ноги сами привели его сюда, правда пришлось прийти к отчаянию и отдаться памяти тела. «Что со мной происходит? Мне не нравится реакция тела на всё, что происходит в этом странном месте» – подумал, уже смело можно сказать, бомж, но неуверенно зашёл в обшарпанное помещение в каком-то заброшенном краю города.

Это было деревянное строение с выбитыми стёклами и настежь распахнутой дверью. Внутри было много поломанной мебели, но в самом дальнем углу лежал потрёпанный матрас. Тело отозвалось на него какой-то приятной усталостью. «Неужели тут кто-то ранее спал?» – с брезгливостью и раздражением подумал Джик, но прилёг. Мягко. Уютно. Только по телу пробежали неприятные мурашки из-за понимания того, что здесь, возможно, присутствует антисанитария. Но тут же возникло ощущение, что это родное место. Даже стало клонить в сон. Вновь появилось желание выпить пару бутылок здешнего пива, но идти никуда не хотелось по дождю, который был хорошо слышен из-за выбитых окон.