– Плевать на часовых. Если надо, перережу их дерьмовые глотки. Я еду учиться колдовству у брата-принца, пусть только попробуют мне помешать!

– Только вот мы не знаем, согласится ли он.

Теперь Исарина улыбка сделалась хищной:

– Уговоришь. Как хочешь, уговоришь, хоть плачь, хоть умоляй, хоть спи с ним. А не то я тебя убью, так и знай!

Тагрия сказала бы ей – что не собирается спать с братом-принцем и вообще помогать этой нахальной разбойнице. Пусть сама гоняется за своей глупой мечтой, а если ей так нравится убивать, может начинать прямо сейчас. Но тревога, что давно зрела в душе, вдруг ударила острой догадкой, и Тагрия выдохнула:

– Жрецы!

Далеко впереди Тинкал резко натянул поводья. Он тоже почувствовал.

– Близко? – спросила Исара.

– Да!

– Дерьмо! Что ж ты раньше молчала?!

– Ты меня отвлекла! – воскликнула Тагрия, но разбойница уже скакала к Тинкалу.

Отступать было поздно: передовые всадники патруля показались на вершине холма, еще немного – и они увидят растянувшийся вдоль пологого склона отряд. Тинкал быстро выкрикнул несколько слов, и потянувшиеся было к оружию руки остановились. Пока еще оставалась надежда сойти за обычных путников. Разбойники сблизились так, что смуглокожие главари остались в середине, почти незаметные за спинами – видно было, что выполнять такой маневр им не впервой. Исара надела шляпу и скромно опустила голову. Тагрия очутилась в хвосте отряда, рядом с ней Бетаран и двое разбойников за спиной.

Двум отрядам не разъехаться на узкой дороге; благодарные подданные Империи, конечно же, посторонятся и пропустят ее священных защитников. Все тем же плотным строем разбойники съехали в траву. Тагрия привстала на стременах, чтобы лучше видеть.

Жрецы приближались. Ярко алели в солнечных лучах сутаны предводителей, их спутники в легких кольчугах и шлемах, со значками Храма на плечах, имели вид ну просто донельзя воинственный. А ведь как, наверное, жарко во всем этом железе!

«Я могу закричать. Позвать их на помощь, сказать, что это разбойники, а меня держат в плену и хотят убить. А еще здесь два колдуна… Которых положено казнить, да?»

Прозвучало негромкое приветствие, кто-то из жрецов ответил. Казалось, все обойдется. Две кавалькады медленно разъезжались. Тагрия уже чувствовала, как расслабились напряженные Исарины плечи, когда услышала возглас:

– Стой! Это же тот самый!

Мгновение потребовалась жрецам, чтобы развернуться, и через мгновение две дюжины арбалетов нацелились на замерший отряд Тинкала. Передний ряд жрецов так же быстро ощетинился мечами – этакая колючая гусеница, спешащая зажать добычу в кольцо. Разбойники хватались за мечи не так слаженно. Быстро подъехал один из предводителей-жрецов.

– Кто? – спросил он, не прикасаясь к оружию.

Поднявший тревогу воин вытянул руку.

– Этот, брат Андиар. Тот самый убийца из Керка, которого отбили под самой виселицей. И, видно, вся его шайка.

Убийца, на которого указал жрец, потянул поводья. Его конь попятился, толкнув лошадь Бетарана. Убийца оглянулся. Растрепанные кудри, полыхающие кончики ушей – Динарик. Тагрия на миг встретилась с ним глазами и тут же услышала новое:

– Эй, а те что, колдуны?

Конь Динарика поднялся на дыбы, разворачиваясь, и устремился к лесу. Резко хлопнула спущенная тетива, в спину убегавшего разбойника, под левую лопатку, вонзилась короткая толстая стрела. В следующий миг все смешалось: Тагрия слышала крики и хлопки, звон мечей и ржание, но видела только серый пергамент оперения и ярко-красное пятно – оно расплывалось так быстро, что Динарик был уже весь залит кровью, когда уткнулся носом в конскую гриву и замер. Его испуганный конь мчался галопом, не разбирая дороги, а Тагрия почему-то все еще видела стрелу, видела, как безвольное тело свешивается в сторону и наконец падает, запутавшись правой ногой в стремени. Динарик ударился головой о землю, потом еще и еще – при каждом прыжке коня обезображенное лицо молодого разбойника подлетало и опускалось вниз, как будто исполняло какой-то отвратительный танец.