– Пытались отрезать яйца… Пришлось его отправить в больничку.

– Паршивое зрелище, а? – заметил Даниэль.

– Да уж, что говорить… С девчонками, должно быть, легче…

– Не обольщайся! Они бесятся не хуже мужиков, знаешь ли… В целом ведут себя поспокойнее, это правда. Но если закусят удила – берегись! Их труднее призвать к порядку. Когда мужик видит, как подходят три вооруженных охранника, он, как правило, унимается. А девчонка, если разойдется, не боится ничего!

– Неужели? – изумился молодой надзиратель.

– Говорю тебе! Вот вызовут тебя для подкрепления в женский блок, сам убедишься.

– Особенно если нужно будет усмирить Марианну де Гревиль! – рассмеялся Людо.

– Ты уже наслышан о Марианне?

– О да! Говорят, если она заведется, ее можно удержать только вчетвером! Говорят даже, что директор выдал вам электрическую дубинку специально для нее! Она что, атлетка?

– На вид не такая и мощная! – отвечал Даниэль с улыбкой. – Даже не скажешь, что она была когда-то чемпионкой по карате. Крутая девчонка! Круче большинства парней… Даже сорок дней в карцере ей нипочем.

– Вот это да… Она хорошенькая?

– Недурна…

Почистив зубы, Даниэль надел чистую униформу. Наконец-то почувствовал себя в силах встретить новый день в тюрьме. Попрощался с молодым коллегой, про себя пожелав ему как можно скорее сменить работу. Поднимаясь наверх, столкнулся с первой группой женщин, которые спешили к душевым в сопровождении Жюстины.

Он поздоровался с арестантками, те ответили хором:

– Доброе утро, начальник! Не хотите пойти с нами в душ?

Он улыбнулся и продолжил свой путь. Проходя мимо сто девятнадцатой, отвернулся. Срочно требовалось выпить кофе. Чтобы смыть последние следы.

8:30 – камера 119

Эмманюэль удалилась в «ванную комнату класса люкс».

Марианна, растянувшись на койке, наслаждалась краткими мгновениями одиночества. Она себя чувствовала лучше. Более чистой. Снова в броне. Дверь камеры открылась, ее охватил страх.

Но это была всего лишь Жюстина.

– Доброе утро, Марианна. Как ты?

– Хорошо.

– Я принесла тебе кое-что, – шепнула охранница, протягивая пластиковый пакет.

Марианна трепетала, как ребенок, разворачивающий подарок на Рождество. Дезодорант, душистое мыло, крем для депиляции, черная футболка и несколько пробников с духами.

– Класс! – обрадовалась она.

– Всегда пожалуйста.

Жюстина рисковала местом. Марианна об этом знала. Она чмокнула охранницу в щеку, с несколько чрезмерным пылом. Жюстина рассмеялась, чтобы скрыть неловкость.

– Как твои болячки?

– Очень хорошо, к несчастью.

– Пойдешь сейчас на прогулку?

– Да. Пожалуй, пойду…

Эмманюэль вылезла из своей норы, Марианна спрятала пакет под матрас.

– Здравствуйте, мадам Оберже. Как вы себя чувствуете?

Мадам Фантом пожала плечами и снова залезла на койку, досыпать после антидепрессантов.

– Марианна, ты не выйдешь со мной на минутку? Нужно поговорить…

Заинтригованная, та вышла следом за надзирательницей в коридор.

– Уверена, что с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила Жюстина. – Моника говорит, ты проплакала всю ночь, а вечером у тебя был припадок…

– Со мной все в порядке, – отрезала Марианна безапелляционным тоном.

– Но что все-таки произошло?

– Ничего особенного, не стоит и говорить.

– Ладно, как хочешь… Я… А как дела с сокамерницей?

– С сокамерницей?

– Надеюсь, ты не станешь и впредь изводить ее…

Марианна закусила губу, понурила голову. Какой стыд, опять. И фраза, навсегда запечатлевшаяся в мозгу. Маленькая дрянь, которая рада измываться над бедной беззащитной женщиной… Думаю, это называется трусость. Худшее из оскорблений. Марианна знала за собой множество недостатков. Но трусость…