– Что вам от меня нужно? – крикнула она, пытаясь вырваться.

Старик склонился еще ниже, лицо его оказалось совсем близко. Такое доброе. Он даже ей улыбался. Марианна заметила с ужасом, что у него совсем нет зубов. Ни единого. Он хотел что-то сказать, но лишь смешной писк исторгался изо рта. Этот писк и кровь. Потом он схватил Марианну за горло своими морщинистыми руками. Она задыхалась, медленно и неуклонно. А он улыбался черной разверстой дырой. Его лицо мало-помалу менялось, разлагалось в самом прямом смысле этого слова под полным ужаса взглядом Марианны.

– Ты пойдешь со мной! – мягко проговорил он. – Сама увидишь, как приятно в аду…

Она даже не могла позвать на помощь. В легких не оставалось ни атома кислорода. Слишком поздно.

С криком Марианна приподнялась, села на тюфяке. Первая ночь в карцере. Всегда самая тяжелая. Она пощупала горло – невредимое. Никакого папашки в поле зрения. Никого. Абсолютное одиночество, полная тишина. Только кошмары, тараканы да клопы в постели составляют ей компанию. Нужно помочь себе.

Чуть позже, уколовшись героином, она улеглась на продавленный тюфяк, сладко потягиваясь, перед тем тщательно уничтожив все следы преступления и спрятав прибор для ширяния. Ей была нужна доза раз в два-три дня. Я ведь еще не совсем торчок. Иначе кололась бы с утра до вечера. Стоит захотеть, так и вовсе обойдусь без наркоты.

Рядом по стене полз таракан.

– Привет, дружок… Ты тоже на пожизненном? Что же ты такого натворил?

Таракан, плохо воспитанный, промолчал. Трип только начинался. Еще несколько минут, и разговор завяжется.

– Я вот застрелила полицейского, наповал…

Таракан замер возле ее лица, пошевелил усами. Весь обратился в слух, как психоаналитик, склонившийся над кушеткой.

– Прикончила полицейского, представляешь? Второго ранила, к тому же бабу… Она теперь вроде как в инвалидном кресле… Но это не самое худшее! Если бы я только это сделала, мне бы столько не дали… Это все из-за старика… А ведь я била не в полную силу… Да, не в полную, уверяю тебя!

Таракан хотел проследовать дальше, но Марианна прижала его к стене. Тот заметался у нее в горсти. Было щекотно от усиков или там лапок.

– Ты, как и все, мне не веришь! Я просто выбила ему пару зубов… Ну, челюсть сломала… Ладно, врезала по животу, что правда, то правда… Но я не думала, что кишки ему выпущу! Я не виновата, что не могу рассчитать свою силу… как Ленни… Я не ощущаю своей силы, как и он… Ты читал «О мышах и людях»? А зря, гениальная книга! Я уже почти дочитала… Не хочешь мне верить – тем хуже для тебя… Осточертело, когда никто не верит!

Она сжала руку в кулак, послышался забавный треск. Будто раскрошился крекер.

– С кем ты говоришь, де Гревиль?

Она вскочила одним прыжком, камера поплыла перед глазами. Вытаращив глаза, разглядела тень за решеткой, в каком-то странном дыму. Кто-то развел костер в коридоре? Но особой ясности и не нужно, и так понятно, кто нанес ей визит. Достаточно голоса. Сладкого, переполненного ненавистью. Маркиза пришла насладиться зрелищем.

– Стало быть, сама с собой говоришь? Да ты совсем уже помешалась, бедняжка!

Марианна застыла. Главное, не сорваться во время трипа, когда каждая эмоция усиливается до невероятных размеров… Маркиза включила свет. Бьет прямо в глаза, Марианна сомкнула веки. Выключатель снаружи, заключенному не дотянуться. Пытку невозможно прервать.

– Что это с тобой? Даже не смеешь взглянуть на меня?

Не отвечать. Главное, не поддаваться на провокацию…

– Что? Язык проглотила? – веселилась Соланж. – Очко играет?!

Не чувствуя под собой ног, Марианна с усилием разомкнула веки, и глаза ее, два лазерных луча, нацелились на противника. От наркоты они стали как никогда глубокими. Черными, как никогда. Потом она медленно поднялась с койки, каким-то чудом удерживаясь на ногах.