Озеро простиралось на сотню километров, места кругом были дикие – сопки болота и тайга. На русском берегу пограничная застава да три небольших села. Занимались боевой подготовкой, укрепляли свои позиции, ходили в дозоры и внутренние наряды.

Как только молодые лейтенанты освоились, стали подавать рапорты по команде о направлении в действующую армию. После этого всех собрал комбриг и доходчиво разъяснил, что служить они будут здесь, поскольку существует реальная угроза нападения Японии.

– На этом все, – закончил разговор. – И чтоб больше мне никаких рапортов. Свободны!

Молча поднявшись, вышли. В это же время Александр, как и многие другие офицеры, стал перечислять часть своего денежного содержания родным – матери с сестрой.

Наступило лето, за ним осень и снова зима. В декабре он получил письмо из дома, откуда узнал, что один из его братьев – Виктор пропал без вести на фронте. Эта весть резанула по сердцу, всю ночь не спал, вспоминая брата.

Виктор был старше на три года, до армии работал помощником дежурного по станции, в 39-м его призвали в воздушно-десантные войска. Вначале тоже служил на Дальнем Востоке, а с началом войны их бригаду перебросили на Украину.

После сражался на Северном Кавказе, где был ранен и лежал в госпитале. А вот теперь пропал без вести.

Уснул перед самым утром, а на следующий день занес в штаб очередной рапорт.

Между тем наступление немецких войск под Сталинградом было остановлено. Угроза японского наступления стала менее вероятной, и в бригаду поступил приказ о формировании маршевых рот для отправки в действующую армию. Из каждого батальона выделили по одной роте, в том числе ту, где служил Пыльцын, и в первых числах января 43-го воинский эшелон отправился на запад.

За окнами теплушек проносились засыпанные снегом леса и замерзшие реки, часто стучали колеса на стыках. На коротких остановках бойцы с котелками бегали за кипятком, Александр, заложив руки за спину, прохаживался у вагона и думал, – ничего, гады. Скоро посчитаюсь за брата.

Как вскоре выяснилось, маршевики направлялись для участия в формировании Югославской армии по примеру уже создававшихся дивизий Войска Польского и Чехословацкой бригады Людвига Свободы.

До Байкала добирались двое суток, а во время смены паровоза на станции Бира, знакомый Александру дежурный передал по связи весточку на его родной полустанок. Мать с сестренкой и дедом прибежали туда, но поезд проследовал мимо без остановки. Успел из открытой двери теплушки лишь помахать рукой.

На следующей станции, шипя паром, эшелон остановился, простояли там почти неделю. Хорошо, на платформах имелись полевые кухни и запас продуктов. Что-то видимо не заладилось с формированием югославских частей, и около месяца воинский состав добирался до столицы Башкирии Уфы.

Миновали ее, и на станции Алкино, ночью, маршевиков выгрузили. После чего влили в 59-й запасной полк 12-й запасной стрелковой бригады Южно-Уральского военного округа.

В этом полку главным делом для прибывших офицеров с сержантами стала подготовка нового пополнения из немолодых уже людей, в основном из среднеазиатских республик. Большинство были крестьянами из кишлаков, малограмотными и плохо знавшими русский, в связи с чем, пришлось назначать переводчиков. Новобранцев обучали азам военного дела для последующей отправки на фронт.

Здесь Пыльцын вступил кандидатом в члены ВКП(б) и продолжил «бомбить» начальство рапортами с просьбой о переводе его в действующую армию. А еще познакомился с девушкой, в которую по уши влюбился. Случилось это так.

Одним теплым августовским вечером их полковой оркестр играл на городской танцплощадке вальсы, но Александру было не до танцев. У девятнадцатилетнего лейтенанта резались два зуба мудрости. Боль была изнуряющей, и он бродил у ограды, за которой кружились пары. Молодые офицеры выступали кавалерами, а их партнершами были в основном разодетые девушки, работницы находящегося неподалеку молокозавода.