Другим был проштрафившийся начальник тыла дивизии, тоже подполковник, Шульга. У Александра он отвечал за снабжение взвода боеприпасами с продпитанием и прочим, необходимое для боевых действий. Причем действовал умно, инициативно и со знанием дела.

Старшему лейтенанту льстило, что у него, двадцатилетнего командира взвода, ходят в заместителях подполковники, хотя и бывшие. Но, главное, он надеялся использовать боевой и житейский опыт этих уже немолодых по его понятию людей.

Одним из командиров отделений им был назначен майор-артиллерист, красивый рослый богатырь с запоминающейся фамилией Пузырей. Другим отделением командовал капитан-пограничник Омельченко, худощавый, с тонкими чертами лица, быстрым взглядом и постоянно, едва уловимой улыбкой; третьим – капитан Луговой, танкист с гренадерскими усами, скорый на ногу.

Посыльным к командиру роты, а заодно ординарцем, стал со времен Городца бывший лейтенант, которого за его молодость по сравнению с другими штрафниками, называли просто Женей. Это был расторопный и всюду поспевающий боец. Он оказался в штрафбате из-за лихачества на трофейном мотоцикле: в одном селе, где находилось их ремонтное подразделение, сбил и серьезно травмировал семилетнего ребенка.

Нештатным «начальником штаба», проще говоря писарем, у Пыльцына был капитан-лейтенант Северного флота Виноградов. Он прекрасно владел немецким языком и, как ни странно, именно это знание привело его в штрафбат.

Будучи начальником подразделения по ремонту корабельных средств связи, капитан-лейтенант во время проверки отремонтированной рации на прием, наткнулся на речь Геббельса. И по простоте душевной стал ее переводить в присутствии подчиненных. Об этом стало известно в СМЕРШЕ, и за «пособничество вражеской пропаганде» Виноградов получил два месяца штрафбата.

Законы военного времени были суровы, что естественно. Но в данном случае свою роль сыграло господствующее в то время «стукачество» и гипертрофированная подозрительность некоторых начальников. Тогда от этого пострадало людей больше случайных, допустивших самые обыкновенные ошибки и просчеты, неизбежные в любом серьезном деле.

Было правилом обязательно найти, в крайнем случае, придумать конкретного виновника, невзирая на то, что зачастую бывают повинны не люди, а обстоятельства. Вот и с Виноградовым случилось примерно так же.

А взял его Александр к себе в этом качестве потому, что моряк обладал каллиграфическим почерком и мог пригодиться в качестве переводчика, хотя и сам взводный знал язык неплохо.

Занимавшая ранее отведенную штрафбату линию обороны гвардейская часть оставила после себя хорошо оборудованные в инженерном плане окопы. А на участке взвода Пыльцына оказалась еще и просторная землянка в три наката, уже при нем выдержавшая попадания нескольких снарядов с минами. Там он и разместился со своими заместителями, писарем и ординарцем. Ротный командный пункт располагался на участке второго взвода в такой же землянке.

Штрафникам сразу же объявили, что перед их окопами нет минных заграждений, зато непосредственно за ними, на всем протяжении ротной траншеи – заминированный лесной завал, который сразу же нанесли на карты. Это был частично поваленный молодой лесок, усеянный замаскированными противопехотными минами. Как оказалось часть были советские ПМД-6 с двухсотграммовым тротиловым зарядом, остальные – с семидесяти пяти граммовым.

Один участок завала видимо минировался еще зимой, поскольку установленные здесь изделия были окрашены в белый цвет и теперь, уже летом, под пожелтевшей хвоей их обнаружить было совсем не трудно. А вот вторая часть, отделенная от первой хорошо протоптанной тропинкой, комплектовалась скорее всего, когда сошел снег, минами окрашенными в защитный цвет. В траве и хвое обнаружить их было значительно труднее.