— Холодов, ты вообще совесть потерял? — грубо произношу, тем самым выдавая свое присутствие.

Тут же на меня уставляются две пары горящих глаз. Кажется, что атмосфера здесь такая наколенная, что может рвануть в любую секунду. Причем абсолютно каждого, или же всех и сразу, что больше похоже на правду, учитывая всеобщее напряжение, подогретое моим вступлением.

— Снова ты? — Егор смотрит холодно, даже в такой темноте я ощущаю это. — Уйди, Майя.

18. 17

— Разговор можно считать законченным, Егорка? — тут же ухмыляется брюнетка, наблюдая за нашей красноречивой перепалкой. И не дожидаясь ответа начинает идти ко мне навстречу.

— Нельзя, Кристина! Мы не договорили! — говорит таким тоном, что впору сжаться и стоять на месте. Именно так бы не думая и сделала, если бы слова были обращены ко мне.

— Что ты, чёрт возьми, творишь? —  спрашиваю, скрещивая руки на груди, имея в виду его манеру общения с девочкой. Пускай она не наша подопечная, но разве это важно? — А ты? Отбой давно был, что ты забыла здесь с одним из вожатых? —  обращаюсь уже к Кристине.

— Вау, решила и мне нотации почитать? —  ухмыляется, притормаживая напротив меня.

— Холодов, ты в курсе, что связь с несовершеннолетними карается законом? И в твоем случае вообще попахивает использованием должностных обязанностей.

— Что ты несешь, —  громко и тяжело вздыхает, поднимая голову к небу.

— А мне со вчерашнего дня есть восемнадцать, — по-актерски улыбается девушка, не отводя с меня победного взгляда.  — Так что всё законно, Майя… Валерьевна. Ваша совесть может быть спокойна, а нос перестать лезть в чужие дела.

Она разжигает между нами огонь. Точнее, во мне. Такой яркий, что хочется тут же схватиться за её длинные брюнетистые волосы. Вовремя вспоминаю о бабушке. Она сейчас точно не в том состоянии, чтобы узнать, что её внучка напала на ребёнка. Лишь это заставляет меня оставаться на месте и испепелять стервозную девушку ненавидящим взглядом.

— А она, кстати, часто крутится вокруг тебя, Егорка, —  она на секунду оборачивается к нему. —  Мне пора начать беспокоиться?

— Кристина, кончай концерт, —  снова бросает на неё взгляд, от которого даже мне не по себе.

— Я даже не начинала, милый, —  протягивает напоследок, покидает нашу веселую компанию, направляясь к корпусу.

— Тебе обязательно постоянно все портить и доводить до крайней точки? —  Егор не кричит. Его голос звучит непозволительно тихо для такой ситуации.

— Что? —  ошарашенно смотрю на него. —  Ты ещё смеешь что-то мне говорить? Ты вообще думаешь своей головой? Как можно было связаться с малолеткой? Или для тебя такое в порядке вещей?

— Я устал, Майя, —  его голос действительно звучит так, будто его самого перекрутили через мясорубку. — Спокойной ночи.

 Его спина спокойно удаляется, а я остаюсь стоять, словно вкопанная. Мир окончательно сошел с ума? Или вся причина только в Холодове, который бессовестно попутал границы дозволенного?

Злости, кипящей во мне, хватает не только на практически бессонную ночь, но и на раннее утро, когда я принимаю для себя важное решение и сразу мчу воплощать его в жизнь. Такое терпеть точно нельзя.

Надеюсь застать бабушку в кабинете – она всегда приезжает очень рано. Но натыкаюсь на неё в коридоре административного корпуса. Да и ладно, всё равно в такое время все ещё спят по своим кроватям.

— Ба, у меня к тебе очень серьезный разговор, —  горячо заявляю, пригвождая её своим красноречивым взглядом к месту. —  И он не может ждать ни секунды.

— Ну конечно, —  улыбается она, поправляя на своей голове соломенную шляпу. — Я достаточно прилично одета для серьезного разговора?