Оправдываю себя тем, что Холодов всегда был красавчиком и нет ничего зазорного полюбоваться чуток. Все равно это не исправит того факта, что человек он далеко не самый лучший. Пускай, он совершенен по части общения с детьми, но что касается человеческих чувств, думаю, Егор губит их на раз два. Для него такое в порядке вещей.

Тяну пальцами край майки, и стягиваю её через голову.

Кожу буквально прожигает взглядом – даю голову на отсечение, что кто-то на меня не стесняясь пялится. Тут нахожу глазами Холодова и не ошибаюсь. Пускай его карие глаза, которые со вчерашнего вечера, пожалуй, не выражают по отношению ко мне совсем ничего, скрыты за черным стеклом солнцезащитных очков, но именно я определенно сейчас нахожусь в фокусе его зрения. Кажется, его взгляды уже чувствую где-то на незримом и неосязаемом уровне и это одновременно пугает и сеет в голове кучу ненужных вопросов.

Ощущаю жжение на щеках от подступившего смущения. Дико странно. Чего-чего, а своей фигуры точно никогда не стеснялась. Наоборот, от угловатого подростка без особых форм давно ничего не осталось, отчего теперь всегда могла с гордо поднятой головой продефилировать по пляжу, обязательно словив на себе заинтересованные взгляды.  Поэтому сейчашний прилив смущения никак не вяжется в голове. С чего ему вообще взяться?

Крикнуть бы на Егора, чтобы даже смотреть не смел в мою сторону. Но, по факту, мне нечем крыть.  Его очки – его алиби, что в данную секунду он может смотреть абсолютно куда угодно, а мои догадки и ощущения – это лишь игры воспаленного воображения.

Пытаюсь никак не выдавать того, насколько хочется спрятать голову в песок, расстегивая пуговицу на джинсовых шортах. Конечно, на мне далеко не бикини, а самый обыкновенный раздельный купальник. И даже цвет его черный, совсем некричащий и не привлекающий внимания. Но вот ощущается он сейчас так, будто на мне надеты исключительно тонкие веревочки ядовито красного цвета, которые едва что-либо прикрывают.

К счастью, дальше все проходит спокойнее, и волна моего озабоченного смущения отплывает, оставляя полнейший штиль. Перед походом в воду, Холодов, конечно же, снимает очки и больше не смотрит в мою сторону. Знаю наверняка, потому что меня какой-то невесомой силой тянет посмотреть на него, из-за чего чертовски злюсь сама на себя. Ещё один веский факт, что он не смотрит даже мельком – я больше не ощущаю его взгляда. Совершенно. Несносный человек.

Как ни крути, но такой коктейль из разнообразных чувств сыграл мне только на руку. Страх за детей отступил немного в сторону, отчего смогла вести себя более раскрепощено с ними. Кто-то даже посмеялся с шутки, сказанной наспех и все хором поддержали идею поиграть в мяч в воде. Безусловно мне польстило, что они наконец-то восторженно смотрели не только на Холодова. Значит, даже в ситуации, когда я совсем не знаю, что делать и куда себя деть, могу дать ему хоть и маленькую, но фору. Конечно, и сама не понимаю, откуда в мне такой ужасный дух соперничества с ним. Ну, серьезно? Мы ведь напарники, а не наоборот. Но, если мозгом это и понимаю, то своими действиями показываю совсем иное.
 

Холодов будто всегда лучше кого-либо. Ещё с детских лет многие сверстники им восхищались – оно не удивительно, его упорство никогда не знало границ, особенно в спорте. Но после того случая, я не могла принять то, каким вижу его. Все превозносили того, кто был этого совсем недостоин.

С того момента, как я узнала его грязную тайну, его светлый образ тут же стал ей запятнан, безвозвратно. Тогда, семь лет назад я узнала, что Морозова рассталась с Холодовым в тот же вечер, когда я написала ей сообщения. Говорили, что сцена была фееричная – вещи летели в ход, от её крика, казалось, мог треснуть корпус лагеря, и она даже отважилась отвесить Егору щедрую пощечину. Маша, кстати, стала свидетельницей. Не удивительно – о таких, как она, всегда говорят «в каждой бочке затычка». Она пересказывала мне все события того вечера с таким восторженным выражением лица, будто выиграла миллиард евро в лотерею. Думаю, на это она и рассчитывала, ведь в её мыслях теперь путь к Холодову был максимально расчищен. Кто-кто, а Маша сто процентов не собиралась терять свой единственный шанс.