Сенс прикрыла рот ладонью и зевнула. Спать хотелось невероятно.

– Черт побери, а я лекцию на два часа готовил! – Роберт проигнорировал ее раздражение, как всегда упражнялся, поддразнивая окружающих.

Нику охватило возмущение. Этот самоуверенный идиот едва не угробил себя и еще двоих. А он сияет, как все осветительные приборы съемочной команды Левашова. От них у Ники до сих пор болели глаза. Поначалу она взорвала пару ламп (чего не случалось с ней уже года полтора), но потом взяла себя в руки.

– Кажется, я понял, как устроена граната, отправившая Левашова к нам погостить. Как только рассчитаю минимальную мощность заряда, испытаю на хомячках.

– А помимо разрушительной деятельности есть иные новости? – Кощей вцепился в кожаный подлокотник. – Что такое аномалия?

– А вот тут, уважаемый несказочный герой, – щелкнул в ответ пальцами Роберт, наслаждаясь молчаливым гневом Председателя, – у нас начинается самое интересное. Грузить ваши бедные мозги глубоко научной терминологией вроде торсионных полей, гравитационной теорией имени меня не буду. Приведу рабоче-крестьянский пример. Обратите внимание, господа, на сие произведение современного искусства!

Двумя пальцами он подхватил скрученный и завязанный морским узлом Машкин свитер. Девушка покраснела, подскочила с ковра, попыталась отобрать.

– Гав! Не дам! – предупредил Ноэль, забираясь на диванный подлокотник и словно знамя поднимая свитер высоко над головой. – Не порть выставочный экспонат. Итак, подобная путаница случилась с нашей реальностью. В отдельных участках происходит пространственное искривление, но не такое, о котором сегодня на полянке вещали Зайцев и Розенберг. – Свитер шлепнулся на пол за спинку дивана. – И не то, которое теоретически способно отправить нас к далеким галактикам. Меняется свойство массы, рассинхронизируются временные потоки, некая пока неизвестная мне сила разлагает живые тела на атомы.

– Город! – вдруг заявил Броня, про которого все уже благополучно забыли.

– Ты к чему, болезный? – не понял Роберт.

– Развалины в четырех километрах отсюда, которые переместила Императорская Пятерка. Сам говорил, органику они не сумели перетащить из мира в мир.

– Ты не безнадежен! – просиял Ноэль, усаживаясь обратно на диван. – Была бы шляпа, снял перед тобой, друг. Возможно, аномалии действительно – побочный эффект отключения метеоритов. – Он театрально развел руками. – Такая сказочка невеселая. Я поколдую над бомбой, подумаю, что можно сделать.

– Чтобы заработать еще одну болячку на наши головы? – разозлился Председатель.

– Попробуйте сами. Знаете же, в мире я единственный способен всех спасти, – самонадеянно заявил Роберт. – Мне это сам Президент сказал, снова требует к себе с докладом, дал уйму людей в помощь. Представляете, какой я теперь важный? – усмехнулся он, как показалось Нике, не слишком весело.

– Все! – Ей надоел творящийся здесь балаган. – Прочь из моей квартиры. Выясняйте отношения на улице.

– Да, дорогая. – Роберт отвесил поклон. – Только после вас, господин Председатель.

Она дождалась, пока трое мужчин сядут в лифт, и обернулась, встретившись взглядом с Дорой.

– Он просил тебе передать. – Та протянула наставнице коробочку. – И никогда не снимать.

Кто «он» – и так ясно. Мучил до последнего, дразнил и забавлялся. В оранжевой бархатной коробочке лежал серебряный кулон. В середине полой серебряной капли, украшенной тонким кельтским узором, повторял ее очертания синий кристалл лондон-топаза.

– Разбойник и задавака, хоть и взрослый дядька, – невольно улыбнулась Ильина.

– Он завтра в полдень уезжает в столицу проводить испытания и делать… это… как ее… – Девушка взглянула на написанное на ладони слово. – Аэрофотосъемку местности.