Мне словно кинжал в сердце всадили, а глаза защипало от слез. Я накрыла рот ладонью, чтобы удержать эмоции и все, что вместе с ними прорывалось, при себе. Отец не отказывался от нас! Он нас не бросал! Его заставили.

– Вот аркх плешивый! Чтоб пустынные мертвоеды им побрезговали, а дохлогрызки глаза выели! – я с силой сжала кулаками шелковую салфетку, та опасно скрипнула, но уцелела.

Фет Сайонелл разнервничался, налил себе воды, едва не расплескав по скатерти и дрожащими руками поднес бокал к губам.

– Простите, Оуэн! Вам нельзя волноваться. Я… Извините, я буду держать себя в руках.

– Нет-нет, Александрин! – перебил он, поставив бокал на место и уже спокойнее вытирая губы салфеткой. – Ваша реакция вполне понятна. И закономерна. Не переживайте, жизнь вашего деда наказала сполна. У Антуана Георга были еще дети, но он и вся его семья погибла в воларокатастрофе. Пьяный подросток угнал волар и решил, что справится с управлением… При жизни Антуан хотел связаться с вами. Написать, объяснить, но его родители были непреклонны и над вами постоянно висел меч возможной расправы.

– А я всю жизнь винила отца, в том, что с нами произошло! Знаете, в последний год мы время от времени получали денежные переводы. Небольшие суммы, но как раз в нужный момент! Когда больше всего нуждались. Отправитель анонимный, установить не получалось. Мне хотелось думать, что это от него… Но оказывается, его уже нет в живых.

Удивительное дело, сколько раз я желала ему смерти, а получив желаемое, жалею! За каждое плохое слово, за каждую плохую мысль мне теперь стыдно! Вот так, в один миг человека, которого ты всю сознательную жизнь ненавидела, реабилитировали. Какой же слепой я была! Любовь, с которой он смотрел на нас нельзя подделать! Нежность, что дарил матери – нельзя сыграть! Даже представить сложно, как он страдал! Ведь отказаться от всех, кого ты любишь, просто встать и уйти, не так просто, как кажется. А потом жить, зная, что там, за сотни тысяч километров от тебя обливаются кровью сердца, что по-прежнему верят в твое возвращение. Ведь я верила… До последнего дня, даже еще пару минут назад в моем сердце жила вера…

– Сцакха!!! – выругалась я, ударив по столу. На нас обернулись потревоженные посетители и я, сжав кулаки, спрятала руки под скатерть. – Простите. Простите, поверить не могу, какой мразью оказался мой дед! Как можно быть таким бессердечным сволочугой? Я всю жизнь отца винила! Всю жизнь ему смерти желала! Представляла, как плюю ему в лицо при случайной встрече!

– Теперь вы понимаете, почему я решил вас найти? Антуан Георг был мне добрым другом.

– Но вы сказали, что плохо с ним поступили.

– По бизнесу, – кивнул фет Сайонелл и отвел глаза. – Вышло очень некрасиво, и я стыжусь произошедшего. За один день мы стали с ним совсем чужими и только его смерть заставила меня переосмыслить собственную жизнь, понять, каким я был идиотом, что ставил… бизнес выше нашей дружбы. Увы, теперь этого не изменить.

– Мне жаль, – я накрыла сжатую в кулак руку Оуэна, лежавшую на столе. – Нас объединяет одно горе, одна печаль, пусть в разной степени, но все же. Предлагаю почтить память моего отца.

Из глаз скатились крупные слезы, мир подернулся соленой пеленой. Постаралась натянуть на лицо улыбку и вытереться салфеткой, но ничего не получалось. К горлу подкатил ком и истерика уже размахивала руками на задворках сознания.

– Простите. Я могу… могу оставить вас на минуту? Мне нужно привести себя в порядок.

– Уверен, со мной ничего за это время не случится. А, если и случится, то вот, – он показал, что знает, как нажимать на красную кнопку, которая немедленно передает сигнал на мой планшет. Благодарно кивнула и устремилась в уборную.