Деревня Богатково поразила его пустотой и убогостью. Он вылез из такси без кондиционера и попал в тягучую чернозёмную грязь. Дом перекосило, оконные ставни, казалось, прыгали, серый шифер на крыше растрескался, забор выцвел и облез.

Вадим дёрнул за верёвочку на калитке, чтобы поднять защёлку, и открыл ворота. Раздавшийся скрип неприятно резанул слух.

Старый амбар слева от дома, в котором он любил ночевать летом на сене, исчез, на его месте торчали остатки фундамента.

– Сынок, – услышал он родной голос. Маленькая, худенькая, в легком цветастом халатике она уткнулись ему в грудь и заплакала. – Сынок, сынок приехал…

– Мама, ну что ты. Все хорошо. Успокойся.

Вечером они сидели за столом, а Вадиму было не по себе. Все окружающие его предметы были до боли знакомы, но вызывали у него вовсе не приятные воспоминания детства, а угрызения совести. Ему было стыдно за старые массивные табуреты, за клеёнку на столе, за ламповый телевизор «Чайка», за занавески на окнах, которые висели ещё в его детстве…

Он подошёл к маленькой иконке в красном углу. Богоматерь с ребёнком на руках смотрела на него спокойным умиротворённым взглядом, от которого он не мог отвести глаз. Рядом на стене висел портрет отца в военной форме с одной медалью «За отвагу» на гимнастёрке. Навернулась слеза.

– Он так ждал тебя. Говорил, хочу погладить по голове сыночка… Но не переживай, он понимал, что дорога дальняя, и дела у всех свои… Завтра съездим на могилку, он рад будет. Хорошо, что приехал. Спасибо тебе, сынок! – она опять заплакала.

– Мамочка, теперь всё будет по-другому. Поедешь со мной, будем жить вместе. Я дом достраиваю большой. Все будет хорошо. – Слова и слезы лились потоком.

– Куда же я уеду, кто будет ходить на могилку?

– Мы будем приезжать. А я тебя заберу.

Пришли соседи, дед Фёдор принёс бутыль самогона. Вадим пожалел, что не привёз ни продуктов, ни спиртного. Магазина в деревне не оказалось, давно закрыли, а до соседней деревни почти тридцать километров, машина есть только у фермера Васьки.

На столе появились щи, картошка на сале, квашеная капуста с луком, свёкла с чесноком. Выпили за приезд, потом за отца, потом за всех. Телевизор показывал с рябью, иногда давал помехи, но после удара сверху по корпусу прекращал, как ворчливая жена после окрика мужа.

На экране появилась знакомая телеведущая, которая показала фото больного ребёнка и попросила перечислить деньги на лечение в фонд «Катюша». Дед Фёдор ловко набрал на телефоне номер и отправил 100 рублей.

– Пусть хотя бы дети будут здоровы. Мы-то с бабулей и так проживём. Верно я говорю? – обратился он к своей супруге Фёкле.

– Конечно, конечно. Тем более и пенсию подняли на пятьсот рублей. Пусть деток вылечат.

– И часто вы так перечисляете? – оживился Вадим.

– Да почти каждый месяц, и не только мы, твой батя ещё нас приучил. Это и как память ему за благое дело. Он там всё видит, радуется.

Дед Фёдор ещё что-то сказал и со вздохом перекрестился, но последние слова Вадим не расслышал, он сидел как оглушённый. Когда-то он быстро смог понять, позаимствовать и в чем-то даже «усовершенствовать» схемы работы благотворительного фонда. Но только сейчас ему открылась истинная причина их процветания. Вадиму хотелось открыть старикам глаза, но он кое-как сдержался, иначе тень сомнения легла бы и на него.

– А ты, сынок, тоже перечисли детишкам, если у тебя есть деньги. Память отцу будет. Его добро людей будет греть.

Вадим открыл рот, нелепо махнул рукой, потом медленно достал телефон из кармана и спросил у деда Фёдора, на какой номер отправить деньги…