Мы остановились на нашем этаже, а я все стояла, пытаясь переварить. Ника оборотень?! Она оборотень по женской линии? И я ведь ничего не улавливала. Абсолютно! Как впрочем и все…

Чувствуя, как она ногами бьет по бедрам с мычанием «ну», возмущенно повернула голова и рявкнула:

– Климова, я тебе не лошадь!

– Вер, мне так плохо… Давай я сама… поползу…

– А ты не гусеница! – ответила и поспешила к нашей комнате, радуясь, что дверь открыта. Усадила ее на кровать и пробубнила:

– Ты как?

Она секунду не двигалась, а потом мгновенно повалилась вниз, сгибаясь в три погибели, хватаясь за живот.

– Тяжело дышать и все болит, словно меня потрошат изнутри.

– Понятно. Подожди, – проговорила и схватила телефон, набирая Нелли. Да, поздно, но она поймет.

– Сбежала от оборотня и стоишь под моей дверью? – услышала я в ответ.

«Офигеть! Вот у нее юмор! Умеет поднять настроение!»

– Нель, Нике очень плохо.

– Что случилось? Какие симптомы?

Задумалась, вспоминая все, о чем она говорила. Получилось так:

– В общем… прабабушка у нее была чистокровной тигрицей, бабушка – рысью… мать человек. Какой-то слюнявый урод укусил и спровоцировал спящие клетки. Вроде так.

– Превращается?

«А может?!»

– Нет, но она очень бледная, не может нормально дышать. Она была у врача и та ей сыворотку вколола и про переливание говорила.

– Спроси фамилию?

– Ее?

– Врачихи!

Подошла к подруге и как можно спокойнее поинтересовалась, надеясь на ответ:

– Ник, ты как? Ника! – не помогло, поэтому дернула за плечо, переворачивая, и ахнула, когда вдруг увидела кровь на покрывале. Уложила подругу на спину и открыла рот, заглядывая, понимая, что оттуда идет.

«Твою мать!»

– Нель, у нее кровь со рта идет. Что делать?! – стараясь говорить ровно, а внутри все сжималось от страха.

– Глянь руки и тело на реакцию.

Быстро начала избавлять Климову от одежды, наблюдая красные пятна везде.

– Сыпь.

– Походу Ласкина работала. Только эта сука может так издеваться.

– Опустим мои вопросы и перейдем к важному: «Что делать?!». Она загнется сейчас!

– Так, успокойся и быстро достань микстуру желтенького цвета, которую я тебе положила для экстренной ситуации.

Галопом понеслась в туалет. Самое ценное там спрятала. Однозначно никто не сунется. Нашла нужное и спросила:

– Что теперь?

– Завари крепкий чай и две столовые ложки в него добавить.

– Поможет?

– Тебе однозначно нет, будешь всю ночь за ней бегать, а вот ей – да.

– Поняла.

– Я скину сообщением хороший рецепт, с утра приготовишь, и через час она оживет. А до этого будет обнимать унитаз, напевая ему серенады.

– Спасибо!

– Завтра пусть она приедет к нам в кафе. Поговорим.

– Непременно! Прилетит! Все, побежала я... – буркнула, включая чайник.

– Потом отзвонишься, чтобы я была в курсе.

– Угу... – пробормотала, открывая банку, чувствуя невероятную вонь. Ужас. И это можно пить? Схватила ложку и поинтересовалась: – Твой пришел?

– Нет, но лучше не спрашивай.

– Ага, давай спи, а то с утра на работу.

Не дожидаясь ответа, бросила телефон на стол и схватила горячий чайник, чувствуя, как дрожат руки. Обычно я спокойна в стрессовой ситуации, а тут… не могла. Это же моя Ника…

Справившись с приготовлением чая, добавила две ложки зелья и побежала к подруге. Увидев слезы на щеках кровь… стерла, планируя позже ее обмыть, и убежденно проговорила:

– Завтра… завтра ты от меня получишь, а сегодня… будем дрянь эту выводить. Ну, родная, открой ротик…

8. Глава 8

Шатало. Конкретно так. Не спала всю ночь, бегая с тазиками, потому что таскать кости подруги туда-сюда была не в состоянии. Однозначно, я похудела на несколько килограмм за эту ночь от переживания и физической нагрузки. Ника спала урывками, просыпаясь, чтобы избавиться от гадости, отравляющей ее тело, ну а утром я ей вручила стакан с отваром, после которого она любила унитаз самой отчаянной любовью. Но это ничего, в ее состоянии даже очень полезно. Пусть скажет «спасибо» судьбе за то, что так легко отделалась, а то бы действительно могла сидеть в клетке под присмотром «доброй» профессорши. Додумалась довериться той, что презирает оборотней, обожая ставить на них опыты.