Другие почему-то сразу согласились с этой сомнительной истиной.

Платон хотел сказать, что никаких сокровищ не будет. – «Не сокровища, отнюдь, а всего лишь артефакт какой-то. Причем маленький», – приготовил он мысленную фразу, но промолчал. Мысленно же махнул рукой.

Диана уже выбежала на середину улицы, смотрела вверх, подняв руку с вытянутым большим пальцем.

– Я вообще-то только год деканом. Декан начинающий и тут выдам такой сюрприз. Авантюра! Нет, нет, я консервативный, старый…

– Ну, какой вы старый! – протестующе крикнула Диана.

– Мы хоть и не в Антарктиде, – кажется, наконец, сдавался Платон, – но надо хотя бы позвонить. Мажордому дать распоряжения по хозяйству. Конечно, можно считать это моим частным делом, семейным даже. Хотя… В общем, небольшую экспедицию на недолгий срок я могу профинансировать на собственные средства… И все равно нужно хоть компьютер карманный захватить – для работы в дороге. Попрощаться с Дениской. Это хомяк, он у меня в аквариуме проживает. Хомяковод я увлеченный…

Ему не дали договорить.

– Ура! – закричала Диана, радуясь то ли победе над профессором, то ли приближающемуся флаеру.

Вообще-то Платон похвастался, назвав камердинером своего старого-старого кухонного робота. Такого старого, что он помнил несколько поколений Кентов, которых сумел пережить.

Тот встретил Платона в дверях. За спиной металлического старика почему-то висело здоровенное ружье, наверное, найденное где-то в чулане. С ним Платоновы предки охотились на слонов. На круглой жестяной голове – зачем-то доисторический курортный брыль, как у пастуха Кости в древнем фильме «Веселые ребята».

– Ты с ума сполз, Титаныч? – спросил Платон, входя в дом. – Аркебузу эту на кого приготовил?

Титанычем старика прозвали за его модный у роботов когда-то, сто лет назад, титановый корпус. Им он очень гордился.

Оказывается, старый кухонный робот, предупрежденный Платоном по личной связи, тоже собрался с ним. Платон заметил, что тот даже успел перекрасить себя в воинственный цвет хаки.

– В бою и в походе важно, какого ты цвета и из чего сделан, – твердил сейчас Титаныч. – Из воды, как ты, или, например, из титана, старого доброго.

– В каком бою? Совсем очумел, старик.

– Ничего, – все твердил старый робот. – Ничего, глаз еще верен и рука крепка… Сколько хожено в молодости по экспедициям. И с отцом твоим, и с дедом.

Поперек прихожей уже лежали набитые рюкзаки и баулы.

– Про тебя уже и в радио, и в телевизоре, – рассказывал Титаныч. – Как тебя обстреляли возле банка.

– Какой такой телевизор? Ты еще про патефон-граммофон расскажи, – негромко, чтоб его не услышали, проворчал Платон.

Старик все время путал названия такой разнообразной теперь электронной техники.

– Куда ты это все набрал, Титаныч? – Платон с трудом перебрался через завал из мешков. – Не в пустыню едем. Впрочем, сейчас и в пустыне люди живут. В наше время и пятачка земли не найдешь без магазина и банкомата.

– Банкоматы-банкомёты, – пробурчал Титаныч. – Надейся на банкомёты твои. Ты на Титаныча надейся. У него жизненный опыт. Я еще батюшку твоего нянчил…

– Ладно, хватит тебе, Савельич!

– Кто? – Старик, наконец, умолк.

– В общем, будет у нас с тобой частная, что ли, экспедиция. Денег от родного университета слишком долго дожидаться. Темпы. Двадцать второй век, – повторил Платон уже слышанное сегодня. – Молодежь говорит, что нажатием пальца расплачивается.

– Ага, пальцем расплатятся они. Знаю я, что за молодежь. У них, студентов такие пальцы, что посинеют нажимать. Ничего им из своих пальцев не выдавить…

Подготовка к путешествию все же заняла больше времени, чем он рассчитывал – часа два. Платон даже успел заглянуть в интернет и порыться в архивах собственного факультета, надеялся найти что-то неизвестное ему о жизни индейцев Центральной Америки. Но ничего нового там не было.