Только когда раненого осветило голубое обращение земной техники я вспомнил, что нужно было приложить ладонь к его коже, чтобы сразу проникнуть в тело духовным зрением и оценить состояние. Да и это не так уж просто, как звучит.

Быстро глянул на Кирта:

– Приказываю охранять меня, не мешать и не окликать.

Следующую технику, более слабое Прикосновение Весны, я использовал так, как и должен был для лучшего результата – положив ладонь на лоб раненого. Там слой грязи оказался меньше всего. К счастью, его не хватило, чтобы преградить путь духовному зрению. Скорее всего я зря осторожничал с приказом Кирту, ведь не раз думал об этом и вспоминал услышанное от учителя Фимрама в перерывах между тренировками. Не может у лекаря быть такой отдачи от срыва духовного зрения, какую получил я.

Я погружался в свою стихию, занимался Возвышением. Точно так же, как и любой Мастер, желающий подняться выше. И как и с любым Мастером, это занятие не терпит суеты и потери внимания. Использование духовного зрения в чужом теле не должно иметь таких ограничений. Иначе и лекари бы перевелись, мало ли буйных больных или суетливых родственников? Но лучше перестраховаться до тех пор, пока я не узнаю верного ответа от учителя Фимрама.

Первое, что меня поразило в чужом теле – мутное, полупрозрачное средоточие. Совершенно пустое, не содержащее в себе даже крохи духовной энергии, но это всё равно было то, чего у Закалки быть не могло. Если только… если только он не притворялся…

Нет. Эту мысль я тут же откинул. Не раз говорилось, что они все Закалки, я сам глядел на них в тот день, когда их оставили наживкой. Пусть я тогда находился под ограничениями цепочки Домара, но уж спутать Закалку и Воина никак не мог, всё же достаточно опытен. А средоточие передо мной значит, что тот, чьё тело я сейчас оглядываю изнутри – просто когда-то был Воином. Как Орикол. Теперь я знаю, как выглядит выжженное средоточие – полностью пустое, без какого-либо окраса, больше похожее на высушенный мочевой пузырь джейра.

Как выглядит обычная рана в духовном зрении я уже знал, поэтому оставив в покое средоточие, принялся внимательно оглядываться. Тускло светящиеся меридианы. Всё выглядит вполне обычно. Для того, кто был когда-то Воином. Потому что я видел не только крохотные искорки, которым ещё предстоит у Закалки стать узлами, но и то, что явно было когда-то полноценными узлами. И их здесь… около семидесяти. Бывший Воин четвёртой звезды.

Пересчитывая узлы я, наконец, заметил не только следы ран тела, но и кое-что очень странное. От некоторых узлов тянулись в темноту тела практически незаметные нити. В десятки раз тоньше самого тонкого из меридианов, они связывали границу темноты и узлы. Выходит, что тянулись к коже и становились видны только вблизи, когда я приближался духовным зрением к узлам. Может быть, будь в меридианах хоть немного энергии, то эти нити выделялись бы во тьме тела сиянием. Но откуда у Закалки запасы энергии?

Зато нашлись запасы тьмы. В некоторых местах темнота тела настолько сгустилась, что скрыла за собой часть меридианов. Затянула, словно туманом или дымом, спрятав от меня почти десяток узлов за тёмной дымкой. Это именно то, что я искал. Раны.

Небольшое усилие и темнота чужого тела сменяется темнотой, что опускается на лес. Сейчас вокруг меня уже собралось вдвое больше людей, чем было, окружили кольцом, направив мечи в сторону леса. На миг сердце колет, в голове проносится воспоминание об Аймаре, убитом во время схожей сосредоточенности, точно так же окружённого врагами. Я смотрю на Кирта, Зотара, а затем отвожу взгляд. Глупости. Я не Аймар, я вижу свои нетронутые, сияющие вложенным духом Указы или… достаточно верю брату по клятве Зотару.