– Батенька, мы пойдем домой? – услышала я робкий голос Вени.

– Да, сынок, – успела я услышать и снова почувствовала, что сознание меня покидает.

Я очнулась снова уже здесь. Рядом сидел Веня и осторожно гладил меня по плечу. Я хотела улыбнуться, сказать ему что-то ласковое, но не могла. Я поняла, что силы покинули меня. Я чувствовала полное истощение.

Златогор выхаживал меня с неделю, пытаясь вернуть мне силы. Потом начались роды. Я не была готова и, если бы не он, действительно бы умерла. Но я выжила, и Еся тоже, но мы были обессилены. У меня не было молока, да и Есенька не просила: она почти все время спала. Лишь изредка ее удавалась попоить козьим.

Но имея большую волю к жизни, и благодаря заботам Златогора и Вени, я стала крепнуть. Хотелось снова смеяться и чувствовать обычную легкость. Через год я полностью восстановилась, но Есенька так и осталась слабенькой. Я исчерпала все ее ресурсы еще до ее рождения… И каждый день может быть для нее последним – она не договорила: давно набежавшие слезы брызнули из глаз. Лада глубоко вдохнула, вытерла лицо и залпом допила напиток.

Мир, который внимательно слушал ее рассказ вдруг почувствовал необычайную ясность. Все обычные сомненья и раздумья вдруг покинули его. В ушах зазвенело. Он теперь точно знал, для чего попал в этот дом. Хотелось вскочить и начать что-то делать. Но, вместо этого, Мир глубоко вдохнул и обратился к Ладе:

– Что стало с твоим отцом?

– Я слышала, что он чудным образом поправился и сейчас вполне здоров. Но с тех пор я его не видела. Златогор запретил мне ходить в город, и его сюда, я подозреваю, не пускает. Когда я спрашиваю о родителях, он становится резким и хмурым…

– Не удивительно… – тихо проговорила Ясенька.

– И ты готова потерять дочь? – пытливо сверкнув глазами, спросил Мир.

Лада вздрогнула и подняла на него глаза, полные страдания и боли.

– Зачем ты так, – тихо одернула его Ясенька. Но ясность, переполнившая Мира, не оставляла места жалости:

– Неужели ты и впрямь готова опустить руки?

– Это жестоко! – уже не в состоянии сдерживать рыдания воскликнула Лада. – Ты не знаешь, сколько я искала способ помочь ей, прежде чем смирилась! Златогор давно говорил мне, что ее нужно отпустить, но я не могла. Но теперь… теперь я не уверена, что жизнь для нее будет лучше смерти…

Последние слова она выдавила из глубины своего существа, где давно таила комок отчаянной боли.

– Прости… – смягчился искатель, – Но ты не в праве решать это. Есе нужно вернуть то, что было у нее отнято.

Ясенька смотрела на него в полном недоумении: ей было очень жалко эту женщину, и она не понимала, почему он ее мучает еще больше.

Лада же, перестав плакать, долго посмотрела Миру в глаза.

– Отец… – выдавила она.

Мир кивнул:

– Я думаю, что оттого твоя любовь не помогает Есеньке, что ты истощена. Если бы ты вернула свои силы и перестала бы кормить отца…

– Но как?

– Я думаю, это ты знаешь лучше меня, – не без горечи в голосе проговорил Мир. – Ты ведь все понимаешь. Твой отец не должен был выжить и сейчас живет только за счет того, что ты отдала и до сих пор отдаешь ему.

– Но даже, если это каким-то волшебным образом можно вернуть, то он умрет!

– Умрет. – спокойно подтвердил Мир. – Но ты – такая мудрая женщина – прекрасно понимаешь, что смерть – это неотъемлемая часть нашей жизни, которая может настигнуть нас в любую минуту. Она неизбежна. А недостаток жизненной силы делает нас наиболее уязвимыми. Только огромный страх перед смертью заставил твоего отца сделать то, что он сделал. Конечно, неосознанно, но все же…

– Я понимаю, что ты говоришь, – тихо сказала Лада, – я очень много об этом думала. Но понимание того, что произошло, не дает нам возможность вернуть утраченное.