– Здесь ставят берёзу, и не в конце осени, а летом, – сообщил Мельхиор.

– Не ставят, а… Ну, сначала ставят, конечно, лентами украшают, бегают вокруг неё незамужние парни и девушки, в основном – детвора. А потом топят в реке, – дополнил Маркус.

– Они что тут, с ума посходили? Как можно топить в реке дерево? Оно ж плавает! Это ж дерево! – всплеснула руками малышка.

– Не все традиции подвластны логике, – ответил ей альбинос. – Например, вилки в порог и в подоконники втыкать.

– Ну, это ж от всякой нечисти! Все так делают! – хмыкнула девочка.

– Ха, сказала сама нечисть, – усмехнулся Маркус. – Без обид, деточка.

– Между прочим, как вампир, я гораздо сильнее! – заявила та. – Могу поднять в десять раз больше, чем могла до обращения, например.

– В десять раз больше, чем поднимает десятилетняя девочка? Пфф, не так уж и много, – посмеивался альбинос.

– И слух у меня лучше, и зрение, – загибала Морриган пальчики.

– А нюх, как у собаки, и глаз, как у орла, – кивал Маркус, посмеиваясь.

– Какой ты невыносимый! – сложила девочка ручки на груди с обиженным лицом.

– Он просто не умеет общаться с детьми, – пояснил Мельхиор.

– Ты у нас прям мистер «нянька года», – проворчал Маркус. – Только на ярмарке медали получать.

– Зато я фокусы умею показывать, – на пустой улочке сотворил Мельхиор серебристого призрачного пса, вспугнувшего рыжую, умывавшуюся на бочонке кошку и погнавшегося за ней.

– Эй! – зашипела, выгнув спину и хвост трубой, Баст на его плече. – Ты чего творишь, окаянный?!

– Да не бойся ты, побегает и растворится, такие заклятья недолгие. На вот, подыши валерьянкой, – подразнивал он её пучком трав, шлёпая по кошачьей мордочке.

– А ну дай сюда! – пыталась она куснуть сушёные травы зубами и подтащить когтистой лапой поближе к себе.

Мельхиор дразнил её, усмехался, да и Морриган это всё забавляло. Они вышли к пустым палаткам цветочниц на западе городе у врат кладбища. Зимой здесь торговли не велось – нечего было продавать. Однако монсеньор остановился именно здесь, не двигаясь дальше.

– Ну, и что встали? – обернулся к нему Маркус.

– Если Роза у Императора, там может ждать большая засада. Надо действовать по моему любимому плану: создать отвлекающий манёвр, переманить основные силы куда-то в другое место. Сюда, например.

– Ты чего задумал там? А? «Окаянный», – передразнил его на манер Баст альбинос.

– Будем делать то, что умеем лучше всего, – улыбнулся Мельхиор, простирая руки. – Я пробуждаю кладбище, чтобы отвлечь внимание на мертвецов, а ты делай вид, что их упокаиваешь. Заодно, глядишь, почёт чародеям вернёшь при народе.

– Да ты спятил! – негодовал Маркус. – Без обсуждения? Без согласия? – был он явно вне себя больше всего из-за того, что монсеньор его даже попросту не спросил.

А надгробья уже заскрипели и зашевелились. Сквозь промёрзлую землю скреблись ожившие мертвецы, постепенно выбираясь наружу, прорываясь из почвы и снега, вытягивая костлявые руки, выглядывая из пустых глазниц своих черепов синеватым огоньком некромантии.

– Счастливо развлекаться, – отправился монсеньор к центру Селестии. – Передавай всем от меня привет.

– Больной ублюдок! – поспешил Маркус упокаивать зомби обратно в могилы, пока орда трупов в столице дел не натворила.

Мельхиор же вместе с Морри и с Баст на плече отправился ко дворцу. Внешне он всё ещё походил на городского стражника. Вопросов бы к нему не возникло. Для пущей убедительности и более эффективного действия своего плана он изобразил панический огонёк в глазах, схватил вампирочку за руку, словно спасал ребёнка, утаскивая подальше от ужасного места, и начал кричать всем жильцам и прохожим: