Кай собирался продолжить урок, однако неугомонный мальчик опять подал свой внутренний голос.

– Учитель, – сказал он. – Но все-таки я бы хотел уточнить – этот мир является для нас домом или нет?

Кай не ожидал такого напора от своего юного ученика и, мельком взглянув на стену, за которой, как он знал, скрывался его собственный наставник, с неохотой отозвался:

– Гун, смотря, что понимать под словом «мир»! Если океан, где мы живем, то да – это наш дом…

– А я думаю, что эта обитель – тюрьма, в которой мы все заперты, – смело заявил вдруг мальчик. Его слова сильно удивили Кая:

– Откуда тебе знакомо это слово?

– Какое? – переспросил Гун, представив решетку на окне.

– Да, именно это, – подтвердил Кай.

– Я видел в музее на экране людей из племени Майя, сидящих в тюрьме, – ответил Гун. – Они тоже иногда выходят на прогулки, как мы. А потом я подумал…

Кай качнул головой:

– Я понял, о чем ты подумал. Но сравнение в данном случае неуместно!

– Почему?

– Потому что, в отличие от людей племени Майя, мы обладаем подлинной свободой, – отвечал на вопрос Кай. – Мы можем жить как в воздушной, так и в водной среде. Хотя дом для нас – это именно океан, а сия обитель – пристанище, а вовсе не тюрьма!

Он почувствовал, что его слова не вполне убедили этого не по годам смышленого ученика, однако не счел нужным продолжать начавшийся спор.

После окончания урока учитель Кай открыл дверь в стене для своих учеников, которые покидали зал, взяв друг друга за руки и образовав живую цепь. В этой цепи последним был Гун, и Кай остановил его, послав мысленное сообщение. Потом он еще долго наставлял своего ученика, который молча, потупившись, слушал слова учителя.

– Свобода и равенство – это две основы нашего общества, – говорил Кай. – Но этот мир слишком несовершенен, и абсолютной свободы здесь быть не может! Пойми это, мальчик мой. И не думай, что там наверху лучше, чем у нас…

– Я так не думаю, учитель, – возразил Гун, – но иногда мне бывает грустно и одиноко.

– Не предавайся унынию – вокруг тебя только друзья!

Гун вздохнул:

– Да. Друзья, которые меня не понимают и не способны…

– Продолжай! – потребовал Кай. – Те, которые не способны оценить твои идеи? Ты это хотел сказать?

Из глаз мальчика вдруг потоком полились слезы: он утвердительно качнул головой. А Кай задумался.

– Ты умен не по годам! Я поговорю о тебе со своим наставником… Возможно, тебя переведут в старшую группу. А теперь ступай.

Кай проводил взглядом ученика и вышел из зала следом за ним. В коридоре он встретил Макса, который наблюдал за уроком сквозь прозрачную стену.

– Все еще хуже, чем я думал, – сказал Макс. – Этот мальчик представляет собой угрозу…

– Он просто ребенок, – попытался возразить Кай. – Его образ мыслей еще не сформировался.

Однако Макс отрицательно покачал головой:

– Нет. Он уже чужой! И мы не можем допустить, чтобы он смущал своими идеями наших детей.

– Но ведь нельзя стирать память детям! – заметил Кай. – Мы так не делаем…

– Да, ты прав. А потому единственное, что нам остается, так это переселить его в другую обитель, – сказал Макс.

– А это разве возможно? – удивился Кай, который ничего подобного еще не слышал.

Макс улыбнулся и утвердительно качнул головой:

– Есть такая обитель, где живут особенные дети, как этот твой Гун. Думаю, там его примут, как своего!

После плавания, которое продолжалось восемь часов (если считать по солнцу), прежде чем идти в свое индивидуальное помещение, служившее спальней, Кай в сопровождении Макса отправился в центральный корпус обители, где проходили заседания Совета старейшин и жили наиболее уважаемые жрецы.