– Не говорил я такого, – перебил Сергей.

– Бог с ним. Я вот о чем: сегодня на истории нам рассказывали про Пирояна, нет, раньше я тоже слышал о нем в школе, но как-то не придавал особого значения, а сегодня задумался. Вы коммунисты многое переняли от него. Взять даже эти уборки, в начальных классах мы учились при диктатуре, и нас точно так же выгоняли на субботник раз в месяц.

– И к чему ты ведешь? – с опаской озадачился Сергей.

– Сейчас принято ругать пирояновскую власть, однако, современное правительство сохранило многие его начинания. Мало того, коммунисты приписывают себе многие заслуги Пирояна.

– Неужто, ты стал пироянистом? – разочарованно спросил Сергей.

– Просто интересуюсь политикой, ты явно разбираешься в вопросе лучше меня. Вас в комсомоле наверняка обрабатывали.

– Пироян – тиран, и никаких мнений тут быть не может. Пойми, нельзя гнаться за двумя зайцами, говорить, что Пироян убийца и давил свободу, и при этом хвалить за грандиозные начинания. Ты прав, нам говорили о нем, и много говорили. Любое общество сродни малому ребенку, оно мыслит штампами: либо хорошо, либо нет. Так вот, Пироян – это зло. Любая власть должна иметь четкую позицию, наша оценка диктатуры определена. А начни мы мямлить, мол, «все относительно» или «на это можно посмотреть с разных углов», то в народе поползет сомнение, сперва, относительно фигуры Пирояна, а закончится сомнением в Компартии.

– Логика есть, не поспоришь.

– Подожди, – Сергей взял Константина за плечо, он был уже распален. – Знаешь, сейчас появились люди, которые распространяют мнение, мол нынешний коммунизм не настоящий. Вот в двадцатом веке был коммунизм реальный, с отменой частной собственности, с запретом на предпринимательство, без альтернативных выборов!

– Да не говорил я такого, – удивился Константин.

– Сам завел тему, теперь слушай. В прошлом веке коммунисты поступили так: поменяли режим разом, установили новый строй, а потом к концу века стали понимать, что поторопились. Стали потихоньку откатывать, делать шаги к капитализму. А люди ни разу не гибкие, как раньше они не были готовы к коммунизму, так потом не были готовы к рынку. На том и погорели. Теперь руководство выбрало постепенный путь от капитализма к коммунизму. И если Пироян своей политикой сильного вмешательства государства в экономику создал плацдарм для первого этапа построения социалистического государства, зачем рушить полученные плоды? Мы их используем, но без крови и репрессий. Партия дает блага, не требуя взамен кровавой жертвы. Да, сейчас, как и при диктатуре нет партий, но зато есть фракции коммунистов различных взглядов, и люди голосуют за предпочтительные.

– Ладно, успокойся, я всего-то хотел разобраться. Сам знаешь, я с историей не в ладах.

– Так учи, чтоб не повторять ошибок, за которые станут расплачиваться наши дети, – гордо произнес Сергей.

– Тебе бы ты трибуну сюда, вылитый Ленин.

– А что? Между прочим…

– Хорош дуру гнать, – Константин похлопал по спине Сергея и протянул грабли, – на-ка поработай, товарищ.

– Что ты… Каждый на своем месте.

Вечером соседи по комнате, хотя Константин был уверен, что еще полмира в придачу отправились на Hive-party по случаю очередного чего-то там. Миша неподвижно сидел на диване, Сергей лежал на своей кровати. Они не двигались, только Сергей слегка подергивал ногами, его губы шевелились, бормоча. Не все могли спокойно действовать в виртуальной реальности, прибывая в совершенной расслабленности тела. Случалось, когда человек, подключенный к сети, дергался точно умалишенный, повторяя действия в реальности. Находились те, кто совсем не мог пользоваться полным погружением в сеть, которые. например, вставали, махали руками или громко говорили. Случались трагические эксцессы. Константину было забавно, но немного не по себе наблюдать друзей, обратившихся в восковые фигуры.