Бой был быстрым и жестоким. Их били, и били сильно. Но в кромешной тьме невозможно было понять, откуда пришли защитники этого места. Манера ведения боя что-то напоминала, но наверняка сказать было сложно.

Обезоруженные, избитые, обескураженные и подавленные разбойники сидели на земле под пристальными взглядами пленивших их людей. С ними никто не разговаривал, не о чём их не расспрашивали, на них словно и внимание не обращали. Но от чего-то всем пленникам казалось, что хоть пошелохнись они, и им тут же стало бы необычайно некомфортно.

Так они просидели на гостеприимной земле до рассвета. В лучах восходящего солнца стали видны очертания хозяев монастыря. В этих чертах пленники узнали своих бывших соратников по разбойничьему делу.

– Дарнал? Ты что ли? – Один из молодых «гостей» монастыря узнал своего приятеля. Тот, к кому обращались, посмотрел в глаза своему пленнику, потом обвёл всех своим невозмутимым взглядом, оставаясь молчаливым участником этого действа.

– Дарнал, посмотри на меня, это же я, Табран. Неужели ты меня позабыть успел за три года-то. – Молодой разбойник не унимался. Он надеялся на пощаду, на возможность влиться в более сильную банду. – Слушай друг, поговори со своими, пусть отпустят нас, мы сможем вам отплатить. У нас есть золото, у нас есть жемчуг, правда не много. Мы отдадим всё, если вы примете нас в свою банду. – Воин-монах смотрел на своего бывшего собрата с жалостью. Все те, кто проник в его владения, выглядели жалкими, заблудшими и низкими людьми. Оглядевшись вокруг, разбойники узнали своих бывших друзей. Теперь они это отчётливо понимали, что те были именно бывшими.

– Мы больше не есть те, кого вы помните. Мы нашли свой путь и следуем ему. Настоятель решит, как с вами поступить, а пока сидите и молчите. – Слова Дарнала полностью обескуражили молодого разбойника. Перед ним стоял его старый знакомый, и в тоже время он словно стал выше ростом, и шире в плечах.

В нём читалось такое достоинство, что все застигнутые на месте преступления ощутили себя тараканами у его ног. Солнце озарило пространство внутри стен. Разбойники оценили размах строительства, с которым подошли его обитатели. Маленькая девочка в сопровождении красивой девушки направилась к сидящим на земле, побитым как собакам людям.

Девушка не спускала глаз с жизнерадостной малышки. Они шли, с интересом рассматривая «гостей» монастыря. Жизнь внутри стен началась, как ни в чём не бывало, воины делали свою работу, а остальные свою. Женщины принялись готовить завтрак, запахи сводили с ума голодных пленников. Настоятель пришёл сразу после появления малышки с девушкой.

Девушка была прекрасна и бесконечно недосягаема. В её глазах была просто не человеческая печаль. Она не презирала разбойников, она их не ненавидела. Она смотрела за ребёнком, но по всему было видно, что она хоть и любит его, но она всё же не его родная мать.

Печаль отпечаталась на её лице, отнимая часть красоты и молодости. Она словно была старой в молодом теле. Она была разбита своим горем. Малышка с ней наоборот была жизнерадостной и весёлой девочкой. Она, как и положено любознательным детям, обошла сидящих на земле взрослых мужчин, пристально рассматривая каждого из них. Ей было от чего-то интересно всё происходящее. Разбойники не могли не заметить, как изменилось поведение пленивших их воинов-монахов. Они следили за пленниками, и были готовы броситься на защиту именно маленькой девочки, словно она была их собственным ребёнком.

Ребёнок был важен для них всех сразу, за него они пойдут на всё и всех. Разбойники предпочли держаться подальше этого опасного дитя. Ведь пойми не так любое их поведение, охранники могут, судя по их виду, просто разорвать любого из сидевших на земле мужчин. Малышка остановилась у самого молодого, и долго рассматривала его, словно она его уже видела раньше. Молодая девушка подошла к малышке и подняла её на руки. Девочка ещё немного смотрела на молодого разбойника, а потом стала играть с волосами своей крёстной матери. Настоятель внимательно следил за поведением ребёнка, принимая какое-то для себя решение. Он готов был огласить его, как неугомонный молодой разбойник обратился к нему первым: