– Его тело будет выздоравливать быстрее, если он будет пить этот настой. Этот настой будет держать его в беспамятстве, спасая от боли. – Вонрах старался как можно спокойнее объяснять обеспокоенной матери, что именно нужно делать, и для чего. Нохва не могла без слёз смотреть на перебинтованного с головы до ног сына. Сын был похож на покойника. Он не шевелился, и почти не дышал. Его лицо стало серым, и абсолютно безжизненным.

На утро Годшин чуть слышно застонал. Он страдал ещё больше, чем когда был просто калекой. Нохва уже успела пожалеть о своём решении, отдать своего ребёнка, в целительные руки Вонраха. Она поспешила к сыну, и посмотрела в его затуманенные болью глаза. Годшин не узнал собственную мать. Он начал бредить.

Толи лекарство так на него подействовало, толи он обезумел от боли. Женщина тихо заплакала. Её плеча коснулась сильная рука Вонраха. Он стоял за спиной Нохвы с полной кружкой той вонючей жидкости, которой он поил несчастного мальчика. Женщина послушно отстранилась от сына, пропуская Вонраха вперёд. Сильные руки воина прикасались к больному с предельной осторожностью, и вниманием к его состоянию.

Парень послушно пил противную жидкость, мужественно снося все испытания, выпавшие на его долю. Потом он посмотрел на свою мать, прежде чем впасть в уже ожидаемое беспамятство. Его улыбка страдающего, но мужественного человека, немного успокоила взволнованную мать. Она медленно приходила в себя, забывая о страшных мыслях, посетивших её однажды. Дождь оставил после себя всё тот же противный по ощущениям туман, но не на долго. Уже после полудня солнце принялось сушить пропитанную водой землю.

Дети носились по лужам, несказанно радуясь грязным брызгам. Жизнь в деревне потекла своим обычным чередом.

Вонрах не спеша шёл в лес. Его постоянных преследователей больше не было видно. Значит ждать нужно сюрприза в лесу. На одной из полян Вонрах решил присесть на пень, и отдохнуть от долгого похода по лесу, словно этот отдых был ему необходим. За его спиной раздвигая ветви скрывавших их деревьев, вышли два молодых человека. Вонрах не оборачивался. Он словно уснул сидя на своём пне.

Молодые парни шли медленно, не сводя своего взгляда с неподвижной фигуры на пне. Вонрах сидел и смотрел в одну точку, он ждал. Когда до пня, на котором сидел ненавистный парням Вонрах, оставалось пару шагов парни замерли на месте. Они переглянулись, решая, кто же нанесёт решающий удар. В руке каждого был отточенный как бритва, охотничий нож.

– А трудно впервые в жизни ударить ножом человека? – Вонрах по-прежнему не шевелился. Он сидел на своём пне, и его голос был единственным напоминанием о том, что он ещё жив. Он медленно повернулся к парням. Сыновья старейшины боялись пошевелиться, его сила была слишком очевидна, но он ведь один, и не воин.

Страшно было всё равно. Рукояти ножей вспотели, как и рубахи на спинах парней. Не могли столь смелые парни потеть от страха, это просто вещи взмокли от лесной сырости.

– Когда я впервые отнял жизнь врага, это не было трудно. По тому, что я сражался за правду, и моя цель была священна. Во всяком случае, для меня и моих братьев. А вы, ошмётки грязи? За, что вы дети разбойника, пришли проливать кровь? – Голос Вонраха был настолько спокойным, что у парней невольно появилось желание справить нужду, и причём прямо здесь и сейчас. Они едва удерживали себя на месте, а так хотелось выбросить свои ножи, и без оглядки бежать, бежать домой.

Они словно чего-то ждали, только это их и сдерживало. Внезапно за спиной Вонраха вспыхнуло ярчайшее пламя, из которого вышел свирепый демон. Он посмотрел на свою цель, и его мерзкая морда исказилась в недоумении, и недовольстве. Могучие мышцы чудовища напряглись в желании разорвать хоть кого-то. Мальчишки осмелели. На их лицах появились злорадные улыбки, и не малое облегчение. Мочиться от страха больше не хотелось, радость победы сквозило в их наглых ухмылках.