– Меня зовут Жанрих, мою жену зовут Миртана. Мы бесконечно благодарны вам за наше спасение, и нашего сына. Его зовут Жанмир, он станет жить дальше, и будет всю свою жизнь благодарить этот день и вас, Господин. Но спать под открытым небом вам не пристало. Мы будем спать здесь – он указал на стог сена – а вы в доме. – Вонрах улыбнулся измученному сегодняшним днём человеку.

– Да нам нравиться спать там, где много звёзд. Тем более мы под открытым небом не спим. А вот вам всем троим нужно силы восстановить, отдохнуть перед отъездом. – Жанрих смотрел на Вонраха не понимая о чём речь. Вонрах понял его немой вопрос, и решил пояснить:

– Вам не дадут здесь жить. Они придут и отмстят вам, да так, что небу станет жарко. – Миртана подошла к Вонраху и с мольбой посмотрела в его глаза, прежде чем просить:

– Нам нельзя уходить, нам везде будет места мало. Они будут искать нас и найдут. Куда нам идти? Они пришли от одного бога, он выбрал нашего сына в жертву. Он получит ещё больше могущества, а мы падём в пропасть нашего горя. Люди боятся его, и почитают. Он придёт завтра, мы не успеем уйти. Вы. Вы сможете уйти. Заберите нашего сына, спасите хотя бы его. А мы уж как ни будь. А вы сильный, вы справитесь. – Она встала на колени перед Вонрахом и Салманой, её муж последовал за ней.

– Ладно, завтра посмотрим на это всё отдохнувшими глазами. – Вонрах поднял несчастную женщину с земли, и помог ей войти в дом. Ребёнок был единственный, для кого ничего не изменилось. Он по-прежнему ел сидя на руках своей матери.

Вонрах приготовил очень вонючий, и неприятный на вид настой. Он торжественно поставил его на стол, и не менее торжественно заявил:

– Этот настой придумал и испробовал один из моих братьев. Он очень неприятный на вкус, но очень полезный. Вы почувствуете это завтра, утром. – Он сел на своё место и стал ждать, когда его подзащитные станут пить. Мужчина и женщина приняли настой как наказание. Они не могли не верить тому, кто спас им жизнь. Но и пить это было просто наказание. Супруги неловко улыбались, демонстрируя свою благодарность. Стали пить морщась, и сразу после того, как они выпили предложенное им снадобье, попадали без памяти. Вонрах сидел не подвижно. Спокойно глядя на ожидаемый им результат. Салмана удивлённо рассматривала лежащих на земляном полу двоих спасённых. Потом она посмотрела на невозмутимого Вонраха, и негодующе произнесла:

– Наверное я никогда не привыкну к твоему такому спокойствию. Неужели нельзя было всё объяснить, хотя бы мне. – Девушка была недовольна произошедшим. Вонрах невинно, словно ребёнок пожал плечами:

– Наверное можно было бы. Но тогда пришлось бы слишком многое рассказывать, а это время. – Он встал, и подняв хозяина дома, отнёс его на кровать. Женщину они уложили рядом с ним, ребёнок ещё долго игрался с Салманой, прежде чем она его уложила спать поздним вечером. Оставшись совсем одни, Салмана и Вонрах ещё долго сидели в своих креслах у костра, который горел безо всяких дров.

Салмана незаметно для себя стала засыпать. Её кресло стало медленно трансформироваться, и через несколько мгновений она уже лежала под одеялом в уютной кровати. Вонрах продолжал сидеть и смотреть на пламя огня. Он старался представить себе того, кто возможно завтра придёт восстанавливать свою справедливость. Его одолевало странное предчувствие, он готовился к испытанию.

Завтра, день обещал быть жарким, почему ему так казалось, он не знал, но знал это точно.

Уро застало его размышляющим. Он конечно немного подремал, но это было не в счёт. Солнце нехотя поднималось над деревьями, оно тоже предчувствовало не доброе. Двери дома тихо отворились. На крыльце показался хозяин дома. Он, не веря самому себе смотрел на то, с какой роскошью разместились его гости. Он словно заново прислушивался к своему тело, и не находил в нём боли. Оно было как новенькое, и служило даже лучше, чем раньше. Вслед за ним, заспанная вышла его жена. Она так же, как и её муж, прислушивалась к своему телу, и не находила в нем старого, прошлого. Они посмотрели на невозмутимого Вонраха, потом на спящую Салману. Девушка спала, словно так и должно было быть. Кровать, на которой она лежала, была неописуемо красива, и наверняка удобной. Словно их взгляды почувствовав физически, Салмана открыла глаза.