– Спасибо, – прошептала я, даже не зная как относиться к сказанным словам. – И за правду тоже. Все таки вы не такой сноб, как может показаться.

– Ошибаешься, Катя. Если б ты знала, какой я на самом деле, взяла бы свои слова обратно.

И Андрей ушел, оставив меня в полном недоумении.

Что это вообще за странный визит такой был. Пришел в разгар праздника, о подарках позаботился (кстати, надо посмотреть что в пакетах), салат мамкин уплетал за обе щеки, а потом еще и с ногой мне помог. Как то все это странно выглядит. Тут точно не все чисто. Но что такому человеку могло от меня понадобиться?

Андрей

Я сбежал. Сердце сдавило так, что стало трудно дышать, но я не показал виду. Просто ушел, спешно, без особых объяснений, все еще пытаясь шутить, чтобы не выглядеть чудаковато. Спустился вниз, вылетая на морозный воздух и зачерпнув пригоршню снега, растер лицо, пытаясь охладить горячую голову.

В какой момент воспоминая о той, что оставила меня тринадцать лет назад всплыли из недр памяти? Когда оказались с Катей одни в комнате? Когда схватил ее лодыжку и стал втирать мазь? Точно, когда она блаженно откинулась на подушку почти мурлыкая, именно в тот момент я вспомнил об Адель, точно также откидывающуюся от удовольствия на кровать, когда я осматривал ее ногу.

В голове снова всплыл образ Катиной щиколотки: женская ножка не больше тридцать шестого размера, крашеные в нежно- розовый ноготки и аккуратная, мягкая пяточка. Всей картины даже не портила приличная цветная гематома. А следом другие воспоминания, пятнадцатилетней давности. Тоже щиколотка, но только с небольшой припухлостью и хохочущая Адель, которая подвернула ногу, поднимаясь по лестнице на высоких каблуках. Одно неосторожное движение и она падает со ступеней своего элитного дома прямо в мои объятья. В тот раз она впервые пригласила меня к себе, но только потому что я нес ее на руках. До этого мы встречались уже некоторое время, а она все держала дистанцию, но в тот день стена пала.

Я обещал посмотреть ее ногу, так как постоянно имел дело с растяжениями. Она согласилась. Осмотром ноги дело тогда не закончилось. От щиколотки руки сами поползли вверх, под легкое летнее платье, а дальше…

Черт. Со всей дури пнул по колесу, отчего сигнализация заверещала на весь двор. Похрен, во мне слишком сильно кипели эмоции. Я до сих пор ненавидел тот день. День ненавидел, а Адель… все еще любил…

Гадство, она давно замужем, а меня как в юности от одного ее имени скручивает в жгут. Я ждал надеялся, что когда-нибудь ее забуду, буду жить дальше, но..нет. Те два года, что мы провели вместе остались со мной навсегда. Вросли в подкорку мозга и затаились, иногда все же вылезая и показывая свой мокрый нос наружу. Я ненавидел такие моменты, потому что съезжал с катушек, заливаясь пойлом или выбивая эти мысли из головы в прямом смысле слова.

Это все Катя. Девчонка, вскрывшая ящик Пандоры, вскрывшая незаживающую, гниющую рану в груди. Для всех я давно забыл про Адель, сказал, что после того не верю больше ни в чувства, ни тем более в любовь, но это лишь прикрытие, для моего сердца, в которое я никогда никого не пущу. Там живет только моя Адель. Больше там нет места ни для кого.

Запрыгнул в машину, тут же звоня в охрану. Я искал Турецкого, одного из телохранителей, сильного и опытного бойца, кандидатуру которого утверждал лично, выбрав почти из полусотни претендентов. Он был мне нужен как воздух, которого, кажется, ощутимо стало меньше, но оказалось что боец сопровождает Антона, поэтому не медля, набрал брата.

– С новым годом, Андрей! – послышался в трубке веселый голос на фоне общего гогота.