– Что это, я не понимаю?

– Это я курицу завэрнул, чтобы нэ остыла. Фольгу товарищ из рэсторана принес.

Гия сделал шаг к Саре, протянул ей корзину, увенчанную расточавшей упоительный гастрономический аромат курицей, и проникновенно произнес:

– Мэри!

– Я – Сара, – уточнила она.

– Английский понимаэшь? Ты и я – мэри, – объяснил Гия.

Сара поняла и захохотала, Гия тоже.

Они сели на пол, развернули курицу, открыли вино. И, как выяснилось позже, им было что праздновать: Сара и Гия были созданы друг для друга. Вскоре они уехали в Тель-Авив, у них родилось трое детей, Гия стал уважаемым человеком.

В эту поездку пограничники словно сговорились, или что-то в ней было не так. Не успела Катя убрать документы в сумку после паспортного контроля, как к ней подошла женщина в форме и по-английски попросила пройти за ней. Они зашли в небольшую комнату.

– С какой целью вы едете в Израиль?

– У меня близкий друг в больнице, я еду к нему.

– Где находится больница?

Катя достала из сумки листок с адресом, который продиктовал Алик:

– Клиника «Ассута».

– О, это лучшая клиника на Ближнем Востоке.

– Да, мне говорили.

– А почему вы едете к другу?

– Это близкий мне человек, почему я не могу к нему поехать? – огрызнулась Катя.

– Может быть, у вас иные цели визита…

Катя глубоко вздохнула и, сдержав близко подступившие слезы, ответила:

– Вы можете позвонить в клинику и узнать, есть ли у них пациент Береговой Семен Георгиевич.

– Я вам верю, проходите. Извините меня, – таможенница начала что-то объяснять про красивых русских дамочек, но Катя ее уже не слушала.

В зале прилета ждал водитель с табличкой «Сувороф Катя».

– Пожалуйста, Вашу сумку. Машина здесь недалеко. Куда мы едем?

– Клиника «Ассута».

– Вы заболели?

– Нет, не я. Еду навещать близкого человека.

– Здоровья ему! И Вам здоровья. Вы не расстраивайтесь. Все будет хорошо.

– Нет, не будет, – ответила Катя.

Больница поразила ее современным дизайном. Безупречно чистый и просторный холл больше напоминал пятизвездочный отель. Через пару минут подошел куратор.

– Добрый день, – сказал он по-русски с легким акцентом. – Екатерина Суворова?

– Да, я приехала навестить… – как можно бодрее сказала Катя, но на последнем слове сорвалась от волнения.

– Да-да, я в курсе, вы к Семену Георгиевичу. Меня зовут Ефим, можно просто Фима. Идите за мной, пожалуйста.

Они пошли по коридору, одна из стен которого была полностью стеклянной и открывала прекрасный вид на небоскребы Тель-Авива, но Катя их не замечала. Посередине коридора она остановилась и тихо спросила:

– Врачи поставили окончательный диагноз?

– Да. У Семена Георгиевича мелкоклеточный рак легких с обширным метастазированием и агрессивным течением. Последняя стадия.

– Как же это могло произойти?

– Семен Георгиевич очень много курил.

– Да, это правда.

– Конечно, это одна из причин. Если бы точно знать, как и когда рак зарождается в организме, в нашей клинике не было бы доброй четверти больных, а может, и половины. Увы, мы уже имеем дело со следствием, а не с причиной.

– Есть хоть какая-то надежда? Еще можно что-нибудь сделать?

– Сожалею, но заболевание распространяется слишком быстро.

– Сколько ему осталось? – шепотом спросила Катя.

– Дня два-три. Сочувствую.

– Он знает?

– Да, мы всегда говорим нашим пациентам правду.

Перед тем как войти в палату, Катя закрыла глаза: «Только держись. Без слез…»

– Фима, я готова.

– Семен Георгиевич! – тихонько позвал куратор, приоткрыв дверь палаты. – Можно войти?

– Да заходите же быстрей. Сколько можно на пороге топтаться!

Услышав знакомые командные нотки в голосе, Катя обрадовалась: это был голос прежнего Семена. Она засунула руки поглубже в карманы брюк, вошла в палату и тут же до боли впилась ногтями в ладони, чтобы не упасть в обморок.