– Другое дело! – облегчённо выдохнул я.

Бездействие доканывало, забивая голову ненужными мыслями. Мыслями не радостными и докучливыми своими противоречиями.

Правильно ли я поступил, отпустив Ви туда, где ей грозит опасность? Почему сильнее не настаивал на том, чтобы она осталась здесь? Со мной?

Потому что это было бессмысленно. Моя храбрая девочка никогда в жизни не предпочла бы собственную безопасность, когда те, кого она любит под ударом. Чувство самопожертвования в ней развито сильнее остальных. А самое для меня убийственное – это то, что она не акцентирует внимания на своей жертве, считая, что на её месте так поступал бы каждый. Но не каждый. Далеко не каждый. Я, например, не поступил…

Предпочёл быть подальше от неё, чтобы сходить с ума от неизвестности, но не страдать от осознания, что она выбрала другого… Эгоизм? Чистой воды.

Не мог я довольствоваться дружбой, когда понял, что мой Лис может позволить себе чувства… Может позволить себе любить. Жаль, что не меня.

Я тряхнул головой и посмотрел на задумавшуюся о своём Нан. Две недели вместе неплохо сблизили нас, и девушка, оказалась, очень проницательной. Она никогда не задавала прямых вопросов, но быстро поняла, что конкретно терзает мою душу, и перестала терзать свою, превратившись в боевого товарища и учителя, при этом став настоящим другом.

Мог бы я рассматривать её, как свою девушку? Вполне вероятно. При других обстоятельствах. Если бы сердце не было прочно занято другой.

– Выдвигаемся через час, – без тени улыбки выдохнула Нан, и поднялась с земли, затем протянув мне руку: – Пока предлагаю перекусить.

Я, хмыкнув, обхватил её тёплые пальцы своими и поднялся, но лишь для того, чтобы через секунду оказаться на земле вновь, сбитый с ног опять же её тяжёлым ботинком.

– Всегда будь начеку, – бросила она и направилась к своему бревну. – Это тоже одно из главных правил.

– Благодарю, учитель, – поднявшись, поклонился я, вызывая на её губах улыбку и направился к палатке, чтобы достать из рюкзака еду.

Через пару часов мы стояли у края дороги, прислушиваясь к окружающим звукам и наблюдая за побитой временем лентой асфальтового серпантина.

– То есть никто даже не поинтересовался, что произошло, когда ты принесла к воротам тело Ирмана?

Это случилось через пару дней, после того как мы проводили яхту. Нанди настояла на том, что к воротам она пойдёт одна, чтобы лишний раз не мозолить глаза Совету моей физиономией, тем более что они могли воспользоваться шансом заменить Сониту мной. А я всё никак не мог осознать то, что при таком количестве имеющихся умов, никому и в голову не пришло, что парень погиб не просто так.

– Нет. Его родители состоят в Совете, думаю, этим и так было всё ясно.

– Ну, а парни с вышек? Считаешь, они не задали вопросов, как только ты ушла? Хотя бы один: почему ты не осталась в месте, где жила всю жизнь?

– Не знаю, Сил. Вполне вероятно, что задали. С территории ушло шесть человек, одного из которых вернули мертвым. Люди, наверняка, недоумевают, но озвучить свои подозрения вслух? Боюсь, им слишком дорога собственная безопасность.

– Настолько дорога, что они готовы жертвовать жизнями других?

Нанди не ответила и отвела от меня глаза. Вопрос повис в воздухе, как что-то ощутимое. И своим отголосками проник за шиворот футболки, холодя затылок.

Люди здесь, разумеется, отличаются от тех людей, среди которых я вырос. Этим всегда приходилось противостоять опасностям, жить в страхе за свою безопасность, бороться за своё место. Вполне естественно, что многие из них обладают безжалостностью, а некоторые и бесхребетностью, если видят жестокость и мирятся с ней. Как там однажды заменила Ви? Жестокий мир и людей заставляет быть жестокими…