— В-ви? — услышала я за спиной, а сердце, больно ударившись в грудь, быстро застучало. — Это... это правда ты? 

Я резко оглянулась, обшаривая глазами глиняную стену в поисках источника родного голоса.  

В самом верху стены зиял маленький прямоугольник голубого неба, частично скрытый взволнованным лицом моего младшего брата... Дейт... Мой клопик... 

Я метнулась к стене и забралась с ногами на выступ, заменяющий кровать, чтобы оказаться ближе к моему сердцу, которое несколько недель назад оставила здесь, отправившись в плавание. 

— Ви? Что там? — озадачено донеслось в спину от Эл. 

— Дейт... Что... как ты тут оказался? А мама? Мама знает, что я тут? 

— Знает, — скривился он, словно намеревался плакать. — Ви... Ты жива... Я верил. Я знал это. Я... я нашёл твою записку. А Совет говорил совсем другое. Они беседовали со всеми родственниками пропавших, а потом пришли к выводу, что вы затонули в море, потому что на Причале пропала лодка. Бабушка чуть с ума не сошла, узнав про записку, она так ругала тебя... А затем они почти каждый день долго шептались с мамой, чтобы я ничего не услышал. У здания Совета огромная толпа. Смотрители всё окружили и никого близко не подпускают. Отец Брига чуть драку с одним не устроил. А я мелкий — сумел пробраться, — он улыбнулся довольный сам собой и смахнул с глаз выступившие капельки слёз. — Я так рад, что ты вернулась, как и обещала. Я ужасно скучал. 

— И я скучала, Дейт... Но... тебе нужно уйти отсюда, я не хочу, чтобы у тебя или у мамы были проблемы, ладно? Не нужно злить Совет. Сейчас от него многое зависит. 

— Что зависит, Ви? Где вы были? 

— Клопик, иди домой и передай маме и бабушке, что со мной всё в порядке. Я потом обязательно тебе всё расскажу. 

— Ви, но почему вас заперли? Из-за чужаков? Откуда они, Ви? Ведь... Ведь мы последние, кто выжил... Так? 

— Не последние, но я всё тебе расскажу позже... 

Меня прервал взволнованный голос Эл: 

— Кто-то спускается. 

— Беги, Дейт. Нас скоро отпустят, так что готовься к крепким объятьям. Которые продлятся примерно сутки. 

Я старалась казаться беспечной ради него — столько волнения и беспокойства на его лице... Брат закатил глаза. Такой родной и согревающий душу жест, что мои собственные мгновенно защипало от слёз. Я протянула руку и сжала его ладонь, которую он просунул в узкое окошечко, а после отпустила и, развернувшись от него, спрыгнула с выступа. За спиной зашуршало, а напротив моего заточения поставили стул. Через мучительно долгие десять минут его заняла самая старшая из семи членов Совета Правителей... 

Я открыла рот, не веря глазам. 

Бесчисленное количество раз я хотела с ней встретиться, поговорить, а самое главное послушать об Исчезнувшем Мире. И пусть в то время она была совсем маленькой... Но она никогда и никого не принимала, сколько я себя помню.  

А сейчас она сидела передо мной. Такая уязвимо-хрупкая; с тонкой, воскового цвета кожей, коснись которой, и она лопнет, как лист изветшалой бумаги; с помутневшими от старости глазами, словно их цвет заволокло серое облако. Она была настолько старой, что становилось страшно... 

— Оставьте нас, — скрипучим голосом приказала она двум Смотрителям и повернулась в мою сторону: — Виолетта? 

— Да. Это я. 

— Я знала твою прабабушку, Виолетта. Упрямая женщина со своим бесстрашным прошлым...  Она не входила в число первого Совета Правителей на этом острове, но бесконечно долго продолжала настаивать на том, что нельзя скрывать от потомков настоящую историю мира. Естественно, её никто не слушал, и приказывали молчать. Но она добилась своего, да? Через столько лет ей удалось вскрыть гнилую рану обмана. Благодаря своей правнучке. Как ты поняла, что в горе спрятаны плавательные средства?