– Эми!
Я спустился бегом, заметив через открытую дверь, что Карл никуда не делся – таращится, упирая руки в боки. Завернув в гостиную, я нажал кнопку выключателя. На ковре сверкали осколки стекла от кофейного столика. Тумбочки опрокинуты, книги рассыпались по полу на манер игральных карт. Даже тяжелая антикварная оттоманка лежала кверху брюхом, короткие толстые ножки торчали, как у мертвого зверя. А посреди всего этого беспорядка валялись блестящие ножницы.
– Эми!
Я носился по дому, выкрикивая ее имя. Через кухню, где кипел чайник, в подвал, потом в пустующую гостевую комнату, наконец выскочил наружу через черный ход. Пересек задний двор и взбежал на узкий лодочный причал. Перегнулся через край, чтобы убедиться: ее нет в нашей лодке. Однажды я нашел ее там, лежащую лицом к солнцу, с закрытыми глазами. Тогда я долго любовался жениной красотой на фоне сказочной реки, а потом Эми неожиданно открыла голубые глаза, но ничего не сказала. Промолчал и я. Просто развернулся и ушел в дом.
– Эми!
Ее не было на реке, ее не было в доме, ее не было нигде.
Эми исчезла.
Эми Эллиот
18 сентября 2005 года
Страницы дневника
Ну надо же. Угадайте, кто вернулся? Ник Данн, парень с бруклинской вечеринки, целующийся в сахарном облаке и исчезающий. Восемь месяцев, две недели и два дня – просто слов нет. А потом вдруг снова появляется, будто так и было задумано. Рассказывает, что потерял номер моего телефона. Записной книжки в кармане не оказалось, поэтому он записал на старом билете, сунул билет в карман джинсов и постирал. В результате бумажка превратилась в мокрый комок целлюлозы, удалось различить только цифры 3 и 8. (Это он так утверждает.)
Потом вдруг работа поглотила его без остатка, а когда отпустила, был уже март – так поздно, что он постеснялся меня разыскивать. (Это он так утверждает.)
Конечно, я разозлилась. Ух как я разозлилась! Но сейчас не в этом дело. Позвольте мне реконструировать событие. (Это я говорю.) Сегодняшний день. Сентябрьские порывистые ветры. Время обеденное; я иду по тротуару Седьмой авеню и плотоядно созерцаю контейнеры в витринах закусочных – бесконечные пластиковые упаковки с нарезанной дыней обыкновенной, дыней канталупой, дыней медовой (лежат себе на льду, как дневной улов рыболовецкого судна) – и вдруг чувствую, как меня обгоняет человек, а потом краем глаза замечаю: опа! Это же он! Парень из «Я познакомилась с мальчиком!».
Не сбавляя шага, вы поворачиваетесь к нему и говорите:
а) Я вас знаю? (Сдержанно, но с вызовом.)
б) Ну ничего себе! Я так рада тебя видеть! (Безвольно, как половая тряпка.)
в) Убирайся и займись онанизмом. (С горькой злостью.)
г) Приветик, Ник, ты ведь никуда не торопишься? (Легко, игриво, непринужденно.)
Ответ: г).
И вот теперь мы вместе. Вместе, вместе! Так легко и хорошо.
Он поинтересовался, найдется ли у меня свободное время. А оно найдется! Просто вчера вечером состоялась презентация книги моих родителей. «Удивительная Эми и главный день». Ух! Ранд и Мэрибет не устояли. Если уж они не смоги выдать замуж свою дочь, то выдали ее тезку! Да, это двадцатая книга. Удивительная Эми теперь замужняя дама. Ы-ы-ы-ы-ы… Кому это понравится? Никто не хотел, чтобы Удивительная Эми выросла, а я – меньше всех. Расти предоставьте мне, а ее законсервируйте вместе с гольфами и бантиками, мое литературное альтер эго, живущее под обложкой дешевого покетбука, моего мистического двойника, которого все принимают за меня.
Но Эми – хлеб с маслом для семейства Эллиот, она служила нам верой и правдой, поэтому предки решили, что я не смею завидовать ее счастью. Само собой, она вышла замуж за старого доброго Способного Энди, и они будут жить, как мои родители, – долго и счастливо.