– То есть ему ничего не будет?

– Боюсь, что так, мэм. Прошу прощения. Хотел бы я, чтоб было по-другому, на самом деле хотел бы, – полицейский не спешил прятать блокнот. – Чисто для протокола, как ваше имя?

– Джулия Краун.

– А что вас привело в парк в такой час?

– Я дочь ищу.

Его рука замерла, недописав слово. Полицейский поднял глаза.

– Так это ваша дочь? Маленькая потерявшаяся девочка?

– Да. Я не могла уснуть.

– Ну, конечно, – покивал тот. – Ее сейчас разыскивают множество народу. Мы обязательно найдем вашу дочку, миссис Краун.

Он старался, чтобы голос звучал убедительно, и Джулия подумала, что в подобных делах опыта ему не занимать. Вот только она ему не поверила. Потому что когда он услышал ее имя, последовала пауза перед всеми этими оптимистическими заверениями. Всего только секундная заминка, тень, промелькнувшая на его лице, в которой Джулия узнала самое страшное для матери, оказавшейся в подобной ситуации: жалость.

«Так это ты та самая женщина, которой уготовлен ад, – говорило его лицо. – Да поможет тебе милосердный Господь».

Жалость тут же сменилась тщательно отработанной уверенностью, но Джулия ее заметила. Она уже с ней сталкивалась, поэтому знала, что замечать. Когда она в первый раз забеременела, они с Брайаном отправились на УЗИ к гинекологу. Еще неопытная в делах такого рода, Джулия страшно нервничала и хотела пройти процедуру как можно скорее. В итоге они поехали к врачу на одиннадцатой неделе.

– Ну, что же, – неторопливо произнесла гинеколог, женщина лет пятидесяти, от которой немного пахло сигаретным дымом. – Ребенок должен родиться третьего февраля.

– Нет-нет, – запротестовала Джулия. – Я забеременела двадцать четвертого апреля. В тот день у меня была овуляция.

– Развитие эмбриона в первые двенадцать недель подчиняется определенной закономерности, – объяснила врач, – и по его размеру мы можем довольно точно судить о возрасте. А следовательно, предсказать дату рождения. Скорее всего, вы забеременели в другой день. Это может случиться в любой день цикла. Чуть менее вероятно, но отнюдь не исключено.

Врач ошибалась. Джулия совершенно точно знала возраст своего ребенка. Они с Брайаном пытались уже около года, Джулия отслеживала овуляции и записывала, когда у них был секс. А в тот месяц, как раз после овуляции, она находилась в недельной командировке, поэтому ошибиться не могла.

Она тут же выложила все это врачу, и профессиональная маска на лице гинекологини на миг сменилась озадаченной тревогой, означавшей одно: что-то шло не так.

– Давайте все же настраиваться на третье февраля, а если роды начнутся раньше, так тому и быть, – сказала врач.

С того самого момента Джулию не покидало неприятное предчувствие. Две недели спустя у нее произошел выкидыш.

И вот теперь это неприятное предчувствие вернулось.

Когда Джулия добралась до дома, в окнах горел свет. На подъездной дорожке стояла красная «Тойота Матрикс». Что означало: визит им нанесла профессор Эдна Краун – выдающийся кардиолог (в отставке), выпускница Сент-Хью и Оксфорда, самопровозглашенный матриарх, иначе говоря – заноза в заднице.

Эдна никогда не признавалась, возможно, даже самой себе, что сын ее разочаровал. Свекровь считала себя столпом английского общества, если не гордостью, всей человеческой расы (поскольку, как всем известно, Англия – величайшая страна на планете). Причем Эдна и люди, ей подобные, – эталон стиля и здравого смысла и превосходят всех остальных интеллектом. Они знают куда больше других о… ну, в общем, обо всем на свете. О чем бы ни зашла речь, о государственной ли политике, о тонкостях юридических казусов или о вопросах морали, – голос Эдны был решающим.