– Ян Владленович, будьте честны, – ухмыльнулась та. – Вам нужна победа. Но сдайтесь уже. Ничего из того, что вы можете сделать, не заставит меня лечь под вас. Вы как мужчина мне неинтересны…

От прямолинейности девушки у него не получилось скрыть удивления.

– Почему? – выдохнул он с пренебрежительным «ха». – Чувствуешь себя великой из-за важности поручений отца?

Он разозлился и сделал ещё шаг в сторону Риммы, чтобы хоть как-то заставить её смутиться. Но она стояла непрошибаемой скалой и насмехалась.

– Вы мне несимпатичны хотя бы из-за того, что считаете ничьё изначально вашим. Такая наглость, – огрызнулась она и сделала шаг в его сторону, чтобы заставить отшатнуться.

Ян отступил и попытался ещё раз:

– Одно моё слово, и ты вылетишь отсюда обратно на свою помойку, – стараясь оставаться при осанке, сказал Ян.

– Я вас услышала, – ухмыльнулась Римма. – Только не на помойку, а на завод по его переработке.

– Ну, всё! – разозлился Ян и сжал кулаки. – Ты здесь больше не работаешь!

Та сделала шаг назад и повернулась спиной к сыну Владлена, даже не позаботившись о прощании.

– Твои уловки на мне не работают. И только я один не отвернусь от тебя, когда ты окажешься на дне, – громко сказал он ей вслед, но, не увидев нужной реакции, уточнил: – Слышишь меня?

– Не обязана, ведь уже здесь не работаю. До встречи на помойке, Ян Владленович, – поиздевалась Римма и направилась по дорожке к дому, оставляя Яна у беседки.

Тот раздувал от гнева ноздри, но смотрел ей вслед, пытаясь понять, где именно упустил ситуацию и позволил девушке окончательно побороть влечение к нему. Возможно, это произошло за выходные, в которые он специально избегал её – думал, что тогда она испытает потребность в общении с ним. Раньше срабатывало, но с Риммой всё оказалось куда сложнее, а Ян не любил сложности.

Когда Римма завернула за угол и собиралась уже зайти в широкие двери дома, она посмотрела на горящий в пристройке свет, где сейчас находился Гриша. Но тут всё погасло, и комната с множеством кроватей погрузилась в темноту. «Правильно ли я расценила твои намерения? Могу ли верить тебе? Или ты такой же, как и Ян, только сдержанный и отстранённый?» – подумала Римма, проходя внутрь дома и закрываясь в комнате.

Гриша лежал на кровати в полной темноте, закинув руку за голову и вспоминал покойную жену. Она, отпуская его на военные действия заграницу, чувствовала – что-то может произойти. Он уверял её, что всё будет хорошо, что он опытный офицер и способен обеспечить безопасность не только себе, но и ей тоже. Последнее утверждение сыграло с ним злую шутку, и за пару дней до его возвращения один отморозок решил убить его супругу за полный еды пакет и кошелёк со скудным остатком купюр после посещения магазина.

Наводя на глаза внешность жены, которую Гриша стал забывать, он не мог найти общего в девушках. Покойна жена была старше его на три года, часто шумела, но постоянно нуждалась в поддержке мужа, заставляя его чувствовать себя ответственным за практически всё, касающееся их семьи. Но Римма мало того, что была моложе на десять лет, так ещё и избегала излишнего внимания, все свои проблемы решала сама. Грише казалось, что она устала, по крайней мере он хотел верить, что ей нужен человек рядом, который разделил бы с ней ношу обязательств.

Он не стеснялся своих мыслей, не боялся загробной жизни, потому что не верил в неё, как и во всё паранормальное. Кладбищенский участок с плитой и воспоминания, уже стирающиеся, – это всё, что осталось, а более ничего и не было. К тому же он, как бы жестоко к развалившейся семье не звучало, не собирался становиться одиноким на всю жизнь, когда перед ним снова появилась девушка, способная вернуть тепло и уют в его жизнь.