Скоро Новый год…

Один из главных праздников приближался очень медленно и мысли о нём неприятно сжимали горло. О нём твердили в школе, дома, даже на улице. Украшенные к празднику магазины пахли так же своеобразно затхло, скорее всего, из-за заваленных продуктами холодильников, а криво накрашенные продавщицы улыбались шире обычного, будто новогоднее чудо может их спасти.

А ещё это значило, что папа будет пить «по-праздничному». То есть более крепкие напитки и много. Очень много. Ведь ждут праздничные дни.

Но я понимал, что он устаёт, о чём отец постоянно твердил, открывая очередную прозрачную бутылку и поднимая её дном вверх.

Папа заслуживал отдых.

Кто же не заслуживает отдыха?

Рабочие дни были тяжёлыми, а на шее ещё дети. Это не все могут вытянуть, поэтому я мысленно соглашался с тем, что папа молодец и старается для нас. Да, пил он зачастую слишком много, но ведь контролировал себя. Во всяком случае, уверял в этом каждый раз, когда видел испуг в моих глазах.

Он умел контролировать себя, а это удел сильных.

Наверное, за это я любил его самой искренней любовью и хотел быть на него похожим…. Таким же сильным. Физически и духом.

Но меня вечно сравнивали с матерью, будто на мне клеймо!

Это меня сильно расстраивало и заставляло испытывать вину…

В квартире было душно, даже жарко. Я это ощутил в прихожей, пока с трудом снимал ботинки, придерживаясь рукой за тумбочку, и при этом старался удержать зажатую локтем пачку макарон.

– Да Руслан!.. – раздражённо проговорил отец и вырвал у меня пачку так резко, что от неожиданности я едва не упал.

Из гостиной был слышен телевизор. Похоже, братик смотрел мультики.

– Иди воду ставь! – с той же агрессивной интонацией проговорил отец и стал снимать верхнюю одежду.

Нет… Нет-нет-нет, это не агрессия, ведь папа желает мне только добра.

Неужели так сложно о таком простом деле попросить спокойнее? Ещё раз нет, иначе я бы не понял, что это необходимо сделать срочно.

К тому же, папа устал после работы, а уставшие взрослые злее.

Скинув куртку, я поспешно схватил с пола портфель, с тумбочки пачку с макаронами, и поспешил на кухню, перешагивая мусор на полу.

Со стола пришлось убрать несколько пустых стеклянных бутылок, чтобы найти место для макарон. Все мои движения казались отработанными и, одновременно, растерянными. Крышка непослушно упала, и я её поднял, вода недовольно ударила по дну кастрюли и кран захрипел.

Я услышал шаги сзади и повернул голову, когда отец раздражённо схватил кастрюлю, оттолкнул меня от раковины и сам стал наливать воду.

У него это получалось лучше.

– На кухне ты такой же, как Светка! – голос отца неприятно ударил по ушам, а из носа было слышно неприятное шипение злобы и усталости.

Когда я делал что-то неправильно, меня часто сравнивали с матерью. Она тоже, как, оказалось, была растяпа, ничего не умела делать по дому и… бросила мужа с маленькими детьми.

Об этом мне так часто повторяли, чтобы укрепить обиду, что я теперь думал об этом при любой возможности.

Мысли путались в клубок и неприятно царапали череп изнутри.

Я не хотел быть похожим на неё, мне это запрещали, к тому же все говорили, чтобы я был как отец: сильным, спокойным и целеустремлённым.

Я лишь отмалчивался каждый раз, запоминая эти слова. Впитывая, как губка, что папа молодец, а на мать нельзя быть похожим, иначе обо мне будут того же мнения, что о ней.

Отец с грохотом поставил кастрюлю на плиту, едва не уронив, и закрыл воду крышкой, затем зажёг газ, хоть и не с первого раза.

– Марш уроки делать, – отпустил меня он и я, захватив портфель, отправился в комнату, поглядывая на экран телевизора, на котором братишка смотрел какой-то мультик.