– Да если б я сама понимала, господин подполковник! Записку эту случайно в столе у него обнаружила, уже после того, как он исчез.

– Успокойтесь вы, гражданка Одоевская! Тут уже рассказывали, наверно, вам, как оно в жизни-то бывает?

– Опять вы про этого деда в Сызрани! Но я же чувствую – тут совсем другое!

– Ну, «чувствую» – это еще не аргумент. Тот, от которого жена – в Сызрань, тоже, знаете ли, «чувствовал».

– Перестаньте, никогда он мне не изменял! Двадцать четыре года вместе, душа в душу!.. Да и сами обстоятельства…

– М-да, обстоятельства вправду странные. На балкон, говорите, вышел?

– На балкон. В одной пижаме, на пять минут, покурить. И всё, бесследно!

– А балкон-то, я забыл, высоко? Не мог он – через балкон, как-нибудь по-тихому?

– О чем вы говорите! Господи, шестнадцатый же этаж у нас!

– И никакой пожарной лестницы?

– Да ваш лейтенант уже смотрел!.. А записку-то вам эту, может, на всякий случай отдать?

– Давайте. Мы ее – к делу…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Слышь, Пилипчук, ты у меня случаем в столе нынче не рылся?

– Была нужда!.. А что?

– Да пропала тут бумаженция одна – записка от мужа этой, что приходила.

– Он что, нашелся уже?

– Да нет – с концами. А записка… Ведь точно помню – в стол я ее…

– Может, в другой ящик?

– Во всех уже смотрел. Отсюда только за бутербродом вышел, минут десять всего отсутствовал… Куда ж это я ее мог?.. Пока меня не было, посторонние в отделение не заходили?

– Да только нищий какой-то минут пять в коридоре околачивался, пока Столбов его не шуганул – нам тут еще только вшей не хватало!.. Не-е, вряд ли это он. Может, ты все-таки на столе оставил – и ветром сдуло? На полу поискать… Важная хоть записка-то?

– Да хрен ее…

– Тогда и не ищи… А вот у меня пропажа… ума не приложу… Целая папенция! Может, здесь?

– Нет, сюда ты точно не заносил.

– Сам знаю, что не заносил, уж так, на всякий случай смотрю.

– А в папенции что?

– Да все эти дела с исчезновениями, туды их в качель!

– Может, оно и к лучшему, что пропала? Дела-то – чистые висяки.

– Это уж точно. Только все равно неспокойно как-то на душе со всеми этими пропажами, точно нечистый рядом колобродит. Сначала люди, теперь вот – документы. А у тебя у самого на душе не скребет?

– М-м… Да как тебе сказать…

***

Из докладной записки

…В результате всех этих мер возглавляемая мною комиссия пришла к выводу, что значительная часть московской недвижимости скупается скупается через подставных лиц какой-то структурой, настолько осторожной, что выйти на нее, несмотря на все предпринятые усилия, нам так и не удалось. По нашим оценкам, суммы, затраченные этой структурой, сопоставимы с денежным оборотом «Ковчега».

Особое недоумение вызывают подставные лица, через которых осуществлялись приобретения. До самого недавнего времени все они были профессиональными нищими и прочими деклассированными…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Председатель комиссии Кукуев – это вы, что ли, будете?

– А кто вы, собственно, такие? И каким образом сюда вошли?

«И выглядят мерзопакостно! Одеты в какие-то обноски! А запах, запах!..»

– Вопросы тут, Кукуев, задаем мы! И вот вопрос: твоя это писанина?

– Да по какому праву?! И почему на «ты»?!..

– Не жми, не жми кнопочку, Кукуев, не работает она, все обесточено. И охранников твоих внизу нету.

– И… И где ж они?

– Где-где! В Караганде!

– В Казахстане, что ли?

– Гляди, не понял еще!

– Ничего, щас поймет.

«Что за тряпка в руке у этого омерзительного типа?! Почему приближается с этой тряпкой?!.. А другой сзади заходит!..»

– Не подходите ко мне!.. Да что ж вы де…