– Отсутствие сюрпризов – гарантия ментальной безопасности, – сказал я, глядя на потных от духоты школьников.

Свернув на Чехова, я было принялся пересекать Суворова, как спустя два шага услышал гневный сигнал клаксона. Непроизвольно отпрыгивая в сторону, я заметил на периферии зрения пролетевшую возле меня машину, остановившуюся за пешеходным переходом. Выбежавший водитель, не замечая меня, побежал к бамперу и принялся его осматривать. Но спустя несколько секунд, оставив бампер в покое, он достал из кармана телефон и прошел немного дальше машины. Из-за нее выглядывали чьи-то ноги. Тогда мне стало понятно – он все же сбил человека. Приглядевшись, я отметил, что пострадавший носил такую же как у меня обувь. И с одной стороны, мне хотелось подойти и предложить свою помощь, а с другой – в толпе сбежавшихся людей мое предложение было бы одним из множества звуков.

– Идиот… – прошептал я и, пройдя еще двести метров, оказался напротив «Онегина» – ресторана, куда стекается тот единственный процент от всех жителей города, способный позволить себе все.

– Добрый вечер! – сказала стоящая на входе красивая девушка-хоспис. – Вы бронировали столик?

– Нет, не бронировал, – ответил ей, и только лишь потом, вспомнив о приличии, добавил:

– Добрый вечер.

– Я могу вам предложить столики как на веранде, так и в зале.

– Мне подойдет на веранде.

Она протянула руку в направлении, куда мне стоит идти, и проследовала за мной.

Сев за столик посередине, между столами, которые занимали две компании подходящих для данного заведения девушек, я взял в руки меню и начал ознакамливаться с ним.

Переведя взгляд на столик справа, я увидел, как две девушки с разных сторон пытались сфотографировать третью. Делать контент в ресторанах сейчас гораздо важнее, чем наслаждаться обстановкой и вкусной едой. Каждая уважающая себя инсталеди, при посещении заведения, должна сделать как минимум три серии фотографий. Чтобы затем удивлять публику каждые несколько дней тем, что инсталеди относится к категории людей, с девизом «Могу себе позволить!». Люди обменяли реальность на приложение в телефоне. Для большинства сейчас важнее подтверждение собственной красоты через мнение сторонних наблюдателей, нежели собственное счастье. А учитывая то, что никто из блогеров-миллионников не может сказать, что же такое настоящее счастье, они так и будут барахтаться в море фальшивых по наполнению страстей и агрессивного по подаче благополучия. Подобные люди живут в собственном мире, суть которого сводится к необходимости общественного признания. Если чего-то нет в инстаграме или в тиктоке, значит, этого и вовсе не существует.

Я перевел взгляд влево. За соседним столиком сидела ‘сделанная’ девочка. Она судорожно лазила в сумке, видимо, пытаясь найти что-то очень важное. Позже, когда она достала из нее телефон и воткнулась в него, я понял, что и за этим столиком не произойдет никакого разрыва шаблона.

«В споре не рождается истина, в нем рождается конфликт! – громко донеслось из динамика ее телефона. – Все эти старинные фразочки не имеют никакого веса. Люди тех лет ничего не смыслили в психологии взаимоотношений…»

Слушая бред выскочки, у меня не оставалось сомнений – мир находится в агонии от смыслового хаоса, который царит с тех пор, как появились безумные умники в коротких роликах. Люди, выворачивающие наизнанку базовые смыслы и посылы, заложенные столетиями назад, мотивируют других людей. Человечество запуталось в миллионах версий одного и того же нарратива. И через две минуты после того, как тот придурок перестанет ссать в уши бедной, пустоголовой девочке, она наткнется на новое видео, где будут говорить о том же чуточку иначе, ее небольшое количество разума начнет кренить куда-то в сторону. Но спустя еще пару минут она увидит нового умника со своей версией, и уж тогда ее критическое мышление сломает ноги по пути к истине. В конечном счете девочка, с наваристым ‘борщом’ в голове, поплывет по беспокойному течению реки под названием «жизненный путь», попутно засирая мозги ухажерам своими взаимоисключающими запросами. Раньше я заводился от этого помешательства, в котором люди пытаются вычитать панацею от всех бед, вместо того, чтобы разобраться в себе и понять, где именно они допускали ошибки и как их в будущем не повторить. Теперь же я относился к подобному с пониманием. Ведь если все будут действительно умны, то разумные люди обесценятся, станут банальностью. Но даже при всем этом я не переставал надеяться, что психотренинги, сворачивающие мозги, с позерством на этот счет станут моветоном в обществе. Тогда-то я и открою белое сухое, хранящееся в моем баре. С удовольствием выпью его до дна в честь победы здравомыслия.