Когда Рита вошла в палату, девушка как раз поправляла одеяло тучной старухе, и той все время что-то не нравилось. Рита и сама была достаточно терпеливой и благожелательной, но, наверное, такие придирки вывели бы ее из себя, а Эвелина лишь мягко улыбалась.

Узнав, что Рита пришла именно к ней, потому что тоже была на той остановке, Эвелина предложила поговорить на диване в холле. И это было оправдано: все ее соседки по палате тут же обратились в слух, даже ворчливую старуху внезапно стало устраивать, как лежит одеяло.

– Вы терпеливая, – с улыбкой заметила Рита, когда они вышли из палаты и медленно побрели к диванчику. В это время длинный коридор хирургии был совершенно пуст: приемные часы еще не начались, пациенты отдыхали в палатах, дежурные врачи и медсестры занимались своими делами кто в ординаторской, кто в сестринской. Даже пост пустовал.

– Я привыкла, – пожала плечами Эвелина. – У себя в городе воспитательницей два года работала в детском саду, детей очень люблю. Так что мне к капризам не привыкать. А старые – что малые.

– Значит, вы не местная? – уточнила Рита. Это объясняло, почему никто не привез ей вещи из дома.

Эвелина покачала головой.

– Из Самарской области. Захотелось каких-то перемен, вот и переехала. Правда, видимо, придется вернуться обратно. Работу найти я не успела, а теперь со сломанной рукой и дважды не смогу, а деньги уже заканчиваются. Дома хотя бы мама есть, поддержит, пока не вылечусь. Потом еще раз счастья попытаю. Возможно. Я же как раз с собеседования ехала, когда… ну, вы понимаете.

Рита кивнула. Они дошли до диванчика и устроились на нем.

– А что вы помните об аварии? – решилась спросить она. – И о том времени, когда вас считали мертвой?

Эвелина задумчиво уставилась в светло-голубую стену и молчала почти целую минуту.

– Честно говоря, аварию я вообще не помню, – наконец призналась она. – Я спиной стояла, поэтому машину не видела. Просто в какой-то момент услышала даже не крики, а просто сдавленное оханье других людей, обернулась, но не успела ничего заметить. Резкая боль во всем теле, а дальше темнота. Мне показалось, что прошло несколько секунд, когда я вновь начала осознавать себя. Тело опять начало болеть, особенно рука. – Она кивнула на загипсованную руку. – Поняла, что лежу на чем-то холодном и вообще вокруг очень холодно. Сначала подумала, что остановка обвалилась, а я упала в лужу, потому и холодно так, но потом поняла, что нахожусь в каком-то тесном замкнутом пространстве, и вокруг очень тихо. Сейчас думаю, что должна была очень испугаться, ведь я проснулась по сути в гробу, но тогда страха почему-то не было. Я только стала звать на помощь и стучать ногами по стенке. Повернуться не было места. А потом меня вытащили из этого, как оказалось, холодильника. Парень, который дежурил, дал мне свой халат и вызвал врачей из реанимации. Вот и все.

Рита кивнула, тоже немного помолчав. Это не сходилось с тем, что рассказывал Марк. С тем, что видел и чувствовал он, когда попал в аварию и находился в состоянии клинической смерти. Значит ли это, что девушка действительно была жива, а врачи просто дико ошиблись? Или смерть люди ощущают по-разному?

– А как вы себя сейчас чувствуете? – из вежливости спросила она.

– Хорошо, – улыбнулась Эвелина. – Даже рука уже почти не болит. Сегодня до обеда меня возили по разным обследованиям, завтра обещали что-то еще, и если все будет нормально, послезавтра выпишут.

– Это здорово. Я рада, что все обошлось. И куда вы потом? Домой?

– Ну да, – Эвелина кивнула. – У меня комната оплачена на неделю вперед, хватит времени собрать вещи и уехать.