– У тебя есть образование и правильный угол зрения, – настаивала Никки, ссылаясь на сочетание моей медицинской подготовки и ученой степени в области теологии.

Она будто чувствовала, что именно у меня есть уникальный шанс исследовать феномен спонтанного исцеления с открытым разумом. Рассказываемые мне истории становились все более убедительными – опухоли таяли, как кубики льда на солнце, парализованные вдруг начинали ходить, а неизлечимо больные люди радовались жизни спустя годы после постановки диагноза, хотя никто из врачей не давал им ни единого шанса на поправку. Однако у меня по-прежнему не было ни одного доказательства, и я переживал, что, сорвавшись исследовать это явление, поставлю на кон всю свою карьеру и репутацию. Вероятность, что я не найду никаких фактических доказательств, подтверждающих хотя бы одну из этих историй, была велика.

Но имел ли я право продолжать поворачиваться спиной к тому, что могло оказаться новой областью для полноценных исследований? А случаями некоторых из обратившихся ко мне людей было и вовсе сложно пренебречь – они имели доказательства не только верно поставленного диагноза, но и наступления ремиссии. Просматривая медицинские карты, я изо всех сил пытался найти этому здравое объяснение. А вдруг и правда в мире происходит что-то, что современная медицина не в силах заметить?

Как только я понял, насколько неполными были данные о частоте случаев спонтанного исцеления, я ускорил свои исследования. Ночь за ночью, едва закончив вечерний обход, я садился за компьютер и начинал выискивать подходящие прецеденты, по крупицам собирая данные из медицинских баз, а затем шел по следу этих статей, выясняя, кем и когда они были опубликованы. Количество информации повергло меня в шок.

Случаи спонтанной ремиссии неизлечимых болезней были повсюду, однако их было сложно идентифицировать как таковые. В ходе описания истории заболевания, ее развития и вариантов лечения данные ситуации, как правило, не упоминались, поскольку считались исключениями, а когда все данные собирались воедино и обобщались, подобные случаи, больше похожие на погрешность или случайность, и вовсе исчезали в массе усредненных значений – медицина их очень любит. Однако, сделав акцент на поиске случаев спонтанной ремиссии, я стал находить их повсюду, как будто все это время они были у нас под носом, но никто не обращал на них внимания.

Давным-давно, когда я решил навсегда покончить с уединенной сельской жизнью и получить высшее образование, я поклялся, что буду всегда следовать за истиной.

Почему же происходят случаи спонтанной ремиссии? Даже если расследование привело бы к опровержению всех услышанных мною историй, я был обязан озвучить этот вопрос. Из головы никак не выходили слова моего наставника в Принстоне: «Качество вопроса определяет качество ответа». Как мы можем прийти к каким бы то ни было ответам, если даже не задали нужных вопросов?

Поездка на такси до аэропорта, откуда я собирался отправиться в свое первое путешествие в один из «духовных» центров исцеления, заняла около полутора часов. Когда мы выехали за пределы города Бразилиа, взору открылись бескрайние зеленые холмы. Я старался отвлечься на красоту вокруг, но голова все равно была занята сомнениями. Что, если все это – ошибка? Я должен был избавиться от предубеждений и следовать за истиной, не думая о том, куда она меня приведет.