Спорить с таким приговором было бессмысленно – бунтовщиков, действующих сознательно, и вовсе обезглавливают.

Теперь Диммор действительно стал Иррегуляром – причём Иррегуляром безвестным, ведь опознание по отпечаткам пальцев правой руки теперь невозможно. Смеющиеся Бастрок и Натоньяр неоднократно ему об этом говорили на пути в Ишкедон, наиболее мрачный из районов Туфы. Диммор, содрогаясь, снова вспомнил, как они прижали его в коридоре у кабинета Директора, а потом Воспитатель Бастрок, отвратительно улыбаясь, извлёк из внутреннего кармана лазерный скальпель…

Мальчик ощутил, как его штаны стали мокрыми, и ощупал их – это было что-то тёплое; поднеся пальцы к носу, он уловил резкий запах мочи. Это была наиболее унизительная новость за день, однако новоявленный Иррегуляр, как ни странно, почувствовал себя лучше – возможно, оттого, что он ещё способен хотя бы на что-то.

Обмочиться – потолок его способностей.

Несмотря на инъекцию болеутоляющего и лекарств, именуемых «ати-био-ти-ами», боль, тем, не менее, не утихала, а только становилась всё сильнее с каждой секундой.

Оглянувшись по сторонам, Диммор обнаружил, что находится в тупике, заканчивающемся стеной из полимерного моноблока, испещрённого различными надписями и рисунками, от одного вида которых ему сделалось ещё хуже. С обеих сторон нависали серые громадины домов; повсюду валялся гниющий мусор, от которого шёл омерзительный запах.

Продолжая плакать, Диммор встал и, пошатываясь, направился к выходу из тупика. Чтобы пройти на смежную, достаточно оживлённую улицу, следовало воспользоваться крытым переходом, проложенным прямо сквозь один из домов. Диммор замер, не доходя до подъезда десятка шагов: оттуда несло чем-то, что, должно быть, протухло десять лет назад – и с тех пор только накапливало зловонные газы.

Мальчик с трудом подавил тошноту; он услышал исходящие, вероятно, из того же источника странные чавкающие звуки, но, как ни всматривался, не смог никого разглядеть.

– Кто там? – его голос дрогнул, но всё-таки это было уже что-то. Бастрок и Натоньяр посеяли в его душе страх, лишивший дара речи – и ещё минуту назад ему казалось, что навечно. Однако собственная храбрость, способность преодолеть стресс придали Диммору сил. Он приободрился. Директор и Воспитатели, они ещё ответят ему!

– Эй, есть там кто? – В складках тьмы очертания существа, которое так громко чавкало, расплывались. Наконец, решив, что это просто животное, вероятнее всего, мутакрыса, Диммор сделал первый шаг. Шаг в темноту… и в воду. Вода доходила ему чуть не до щиколоток, она даже проникала внутрь непромокаемых ботинок.

Он начал ступать на носках, каждый раз рискуя запнуться и упасть – всё же, думал подросток, это лучше, чем ходить потом с мокрыми ногами, ведь так можно простудиться. Простудиться! Диммор беспомощно всхлипнул. Ему отрубили руку, а он боится подхватить насморк.

Чьи-то сильные пальцы, холодные, как смерть, ухватили его за плечо. От неожиданности Диммор подпрыгнул, но незнакомец крепко держал его. В сумраке виднелся лишь неверный контур его фигуры; изо рта мужчины исходила вонь, по сравнению с которым нужники Школы ещё казались благоухающим цветником.

– Кто ты? – выдавил Диммор. Удивляло, насколько тихо звучит его голос, особенно по сравнению с громогласным, чуть надтреснутым басом взрослого Иррегуляра.

Послышался смех, такой же уродливый, как и голос незнакомца. Ему вторил другой, сипловатый – видимо, нападавших было как минимум двое.

– Слышишь, Жук? Мальчишка не знает, кто я! – Оба голоса гулко расхохотались.

– Ты что, никогда не слышал о Кавониусе? – второй Иррегуляр – Диммор всё ещё не мог отнести себя к этим монстрам – подошёл вплотную. От него исходил точно такой же запах пота, гнили и нечистот, что и от его напарника.