А через час сердобольный попутчик уже вводил Лукашина, который мешком висел на его руке, в зал ожидания Ленинградского аэровокзала.

Не стоит говорить о том, что зал ожидания в Ленинграде ничем не отличался от зала ожидания в Москве: одинаковые разноцветные кресла, одинаковые киоски, одинаковые табло и одинаковые огромные окна, за которыми смутно белели самолеты. Брошенный попутчиком, Лукашин приоткрыл глаза, с надеждой поискал друзей, но их нигде не было видно.

– Скажите, пожалуйста, – обратился Лукашин к грузному лысоватому мужчине, который понуро забился в красное псевдокожаное кресло и, не моргая, тоскующим взглядом взирал на мир. – Который теперь час?

– До Нового года два часа пятьдесят минут! – трагически возвестил незнакомец.

– А где я? – спросил Лукашин.

– Там же, где и я!

– А где вы?

– На аэродроме! – грустно ответил мужчина. – По дороге в Красноярск нелетная погода, и в худшем случае я встречу Новый год в этом кресле!

– А в лучшем случае?

– Тоже в кресле, но только в воздухе. Вы встречали Новый год в воздухе?

– Нет! – отрезал Лукашин. – И не хочу! С наступающим вас! Мы проводили Павлика, и теперь я поехал домой. – Вдруг Лукашин сообразил, что уже много времени. – Боже мой! Галя скоро придет!

Диктор бодро объявил:

– К сведению пассажиров, отлетающих в Красноярск: в связи с неблагоприятными метеорологическими условиями…

Собеседник Лукашина простонал:

– Почему я не уехал поездом? Почему?..

…В былые времена, когда человек попадал в незнакомый город, он чувствовал себя одиноким и потерянным. Вокруг все было чужое: иные дома, иные улицы, иная жизнь.

Зато теперь совсем другое дело. Человек попадает в любой незнакомый город, но чувствует себя в нем как дома: такие же дома, такие же улицы, такая же жизнь. Здания давно уже не строят по индивидуальным проектам, а только по типовым.

Прежде в одном городе возводили Исаакиевский собор, в другом – Большой театр, а в третьем – Одесскую лестницу. Теперь во всех городах возводят типовой кинотеатр «Космос», в котором можно посмотреть типовой художественный фильм.

Названия улиц тоже не отличаются разнообразием. В каком городе нет Первой Загородной, Второй Пролетарской, Третьей Фабричной… Первая Парковая улица, Вторая Садовая, Третья улица Строителей… Красиво, не правда ли?..

Лукашин ввалился в такси и сказал водителю:

– Третья улица Строителей, дом двадцать пять, квартира двенадцать, четвертый этаж…

– Хоть на пятый! – ответил таксист, и машина рванула с места…

Одинаковые лестничные клетки окрашены в типовой приятный цвет, типовые квартиры обставлены стандартной мебелью, а в безликие двери врезаны типовые замки.

Типовое проникает в наши души. Встречаются типовые радости, типовые настроения, типовые разводы и даже типовые мысли!

С индивидуализмом у нас покончено и, слава Богу, навсегда!..

Мчалось такси по разукрашенному, праздничному Ленинграду, а на заднем сиденье сладко дремал Лукашин, и не подозревая о том, что его отделяет от дома приблизительно семьсот километров.

Такси подъехало к новостройке. Лампочка, спрятанная под козырьком, освещала родной адрес: «Третья улица Строителей, 25».

Лукашин вывалился из машины, с трудом преодолел ступеньки при входе в подъезд и облегченно вздохнул:

– Наконец-то я приехал!

Добравшись до двери под номером 12, Лукашин порылся в карманах, добыл ключ и успешно вставил его в скважину нижнего замка. Совсем нетрудно догадаться, что ключ подошел.

Слегка пошатываясь, Лукашин открыл дверь, оказался в передней и машинально начал раздеваться. Совсем нетрудно догадаться, что планировка ленинградской квартиры ничем не отличалась от планировки московской. И обои, конечно же, были такими же.