– Я уже и так поломанная, – невесело улыбнулась в ответ Лада. – Тебе ли не знать? Но я не жалуюсь, – спохватившись, выпалила она, заглянув Толе в глаза.

Он от неожиданности отпрянул.

– Ого! – удивлённо выдохнула девушка. – Знаешь, иногда твои глаза такие странные, – Лада придвинулась ближе и уставилась прямо на него.

– Что не так? – голос от смущения дрогнул.

– Порой мне кажется: они меняют цвет. Становятся такими, – она замолчала, подбирая слова, – золотыми что ли или, нет – янтарными.

Толя нахмурился и чертыхнулся про себя: «Надо лучше себя контролировать».

Слава богу, Лада уже отвлеклась.

– В деревне здорово было. Помнишь? – Она немного расслабилась и мечтательно улыбнулась. – Спокойно, тихо. Баба Дуся такой вредной сначала казалась, а потом столько всего интересного рассказывала. Жаль, что между ними с бабушкой какая-то кошка пробежала, и мы перестали туда ездить. – Лада задумчиво вздохнула.

«Почему она вспомнила сейчас ту поездку?» – Толя украдкой покосился на подругу. Те дни действительно были самыми счастливыми, хотя поводом послужило печальное событие.

Толя зажмурился, вспоминая то лето.

В городе стояла небывалая для августа жара. Над раскалённым асфальтом дрожало марево. Зелень пожухла. По пустынным улицам кружила сухая пыль. Птицы и животные попрятались в тень.

Стояла такая тишь, словно город вымер. Занавешенные от палящего солнца окна только усиливали ощущение заброшенности. Люди ранним утром бежали на работу, а вечером торопились домой, стараясь не задерживаться снаружи.

Лишь к ночи температура чуть-чуть снижалась. Тогда на улицах появлялись редкие горожане, в основном молодёжь.

В один из таких жарких дней к Валентине Михайловне заглянула Алевтина, бабушка Лады.

Они знали друг друга давно: жили в соседних домах, дети дружили и учились в одном классе, однако в гости не ходили. Кроме того, Алевтина, не отличавшаяся робостью, выглядела растерянной и поникшей. Тем необычней был её визит.

– Что случилось? – кинулась к гостье Валентина Михайловна. – Проходите. Не стойте на пороге. – Она подхватила Алевтину под руку и увлекла за собой на кухню, усадив на подставленный Толей табурет.

– Простите, – пробормотала гостья. – Я не знаю с чего начать. – Она чуть нахмурилась, собираясь с мыслями, и, подняв взгляд на хозяйку, уточнила: – Это касается Лады.

– Что с ней? – Толя чуть подался вперёд. – В больнице ей стало хуже?

– Нет. Не переживай, – успокоила его Алевтина. – Готовят к выписке завтра. Врач сказал: тело они вылечили, но душе требуется реабилитация, – она горько усмехнулась. – Предложил увезти пока Ладу из города.

Гостья решительно выдохнула, словно наконец приняла решение, и уже в своей обычной манере быстро и чётко изложила свою просьбу.

Сейчас ещё только начало августа, в институте нужно появиться лишь на третьей неделе сентября, поэтому Алевтина решила увезти Ладу в деревню на месяц, но хотела, чтобы Толя поехал с ними.

– Понимаешь, – объяснила она, – ты её единственный друг, ровесник. Ладе с тобой комфортно. – Гостья на секунду замолчала, словно споткнулась, потом тихо продолжила: – А я в последнее время не могу до неё достучаться. Стучу, стучу, всё без толку. Не слышит. Не реагирует.

– Конечно, – кивнул Толя, – я поеду. Когда?

– Завтра. Заберём Ладу из больницы и сразу поедем. Машину я уже заказала. Спасибо тебе.

Толя открыл глаза и снова посмотрел на девичий профиль в свете луны.

Перед его глазами всплыло белое, безжизненное лицо восемнадцатилетней Лады. Пустой взгляд, поникшие плечи, спутанные от долгого лежания волосы, напоминающие солому. Заторможенность, апатия и абсолютное равнодушие ко всему происходящему.