Во-вторых, СССР, уверовав в безопасность своих западных границ, двинет большую армию на юг, где она неминуемо увязнет. После этого можно будет приступить к выполнению плана «Барбаросса».

В-третьих, планируемая акция сделает абсолютно невозможной англо-советско-американскую антигитлеровскую коалицию.

Гитлеру этот план казался гениальным и всеобъемлющим. 26 сентября 1940 г., в канун подписания «пакта трех», он заявил: «Я думаю, нужно поощрить Советский Союз к продвижению на юг. – к Ирану и Индии, чтобы он получил выход к Индийскому океану, который для России важнее, чем ее позиции на Балтике»[309].

3 октября 1940 г. германским руководством было решено провести с Москвой соответствующие переговоры. 13 октября В. Молотову направили приглашение посетить Берлин. И. Риббентроп писал: «… Я хотел бы заявить, что, по мнению фюрера, очевидная историческая миссия четырех держав – Советского Союза, Италии, Японии и Германии – заключается в том, чтобы принять долгосрочную политику и направить дальнейшее развитие народов в правильное русло путем разграничения их интересов в мировом масштабе.

Мы бы приветствовали скорейший визит господина Молотова в Берлин для того, чтобы уточнить вопросы, имеющие столь решительное значение для будущего наших народов, и для того, чтобы обсудить их конкретно»[310].

Ответ не заставил себя ждать. 12 ноября того же года советский министр иностранных дел прибыл в столицу Третьего рейха.

Надо сказать, что в Москве давно присматривались к Ирану. Не случайно в «некоторых директивах», которые В. Молотов набросал в своем дневнике накануне берлинской поездки, мы находим характерные записи, например: «[…] 2. Исходя из того, что советско-германское соглашение о частичном разграничении интересов СССР и Германии событиями исчерпано (за исключением Финляндии), в переговорах добиваться, чтобы к сфере интересов СССР были отнесены: […] е) вопрос об Иране не может решаться без участия СССР, так как там у нас есть серьезные интересы. Без нужды об этом не говорить…»[311]. Уже во время пребывания в Берлине В. Молотов получил от И. Сталина следующую инструкцию: «Советуем: 1. Не обнаруживать нашего большого интереса к Персии и сказать, что, пожалуй, не будем возражать против предложения немцев…»[312].

Уверенные в успехе немцы заранее подготовили текст соглашения, согласно которому мир был бы поделен на сферы влияния между Германией, Италией, Японией и Советским Союзом. К соглашению был приложен секретный протокол, в котором, в частности, говорилось: «Советский Союз заявляет, что его территориальные устремления обращены к югу от национальной территории Советского Союза по направлению к Индийскому океану»[313].

Советская сторона рассмотрела германские предложения, но конкретного ответа не дала. «Нужно подумать о разграничении сфер влияния. Однако по этому вопросу он (В. Молотов. – А.О.) не может занять окончательную позицию, поскольку не знает мнения Сталина и других московских друзей», – заявил В. Молотов И. Риббентропу[314]. Как мы видим, И. Сталин в конечном счете решил повременить с присоединением к блоку стран «оси». Нет, он не отклонил предложение Гитлера участвовать в разделе мира. Советский вождь просто ждал из Берлина еще более заманчивых предложений. Позднее В. Молотов несколько раз запрашивал немцев относительно ответа на советские контрпредложения, но германское правительство больше к этой проблеме не возвращалось. Будем справедливы: если соглашение о разделе мира так и не состоялось, то не по причине принципиальности советского правительства.