А тут еще и несанкционированное проникновение на территорию неустановленного незнакомца.

Небольшая дверь в каменном заборе была открыта. Ею пользовался обслуживающий персонал из местных, которых хорошо знала охрана и на счет которых имела распоряжение. В назначенное время кто-нибудь из охраны подходил к этой двери и впускал или выпускал служащего посольства – разумеется, после личного досмотра.

Сейчас дверь была не заперта. Более того, на рыхлой земле среди аккуратно подстриженного кустарника виднелись следы ног. Над следами склонился заместитель Маркуса – невысокий русоволосый, румянощекий мужчина.

– Что у тебя, Хигс?

Маркус поморщился, увидев, что следы ведут к окнам второго особняка посольства, где располагались хозяйственные и вспомогательные службы.

– Гиве[1], – пожал плечами Хигс. – Это местный. Иранец или человек, который специально надел местную обувь.

– Ты уверен? – Маркус присел рядом.

– Нет, не уверен, шеф. – Хигс покачал головой. – Дорожка следов слишком коротка. Возможно, что это европеец, который долго носил такую обувь и привык к ней. Смотрите, вот здесь и здесь шаг с пятки, как будто человек привык ходить в туфлях на каблуке. В местной обуви так не ходят, в ней сразу плотно ставят ногу на землю. Но до конца точно сказать все же трудно.

– Черт, где садовник? Мустафа!

Маркус поднялся на ноги и стал озираться со злым лицом.

Подбежавший охранник сказал, что Мустафы на территории посольства нет. Он пришел в девять вечера поливать цветники, и ему открыли дверь, как обычно. Но цветы не политы, а Мустафы нигде нет.

Выдержка, которой так славился Такер, улетучилась. Безопасность любого объекта – дело сложное и довольно нервное. Но когда ты отвечаешь за здание, в котором должен остановиться президент твоей страны, невольно занервничаешь. Тем более если в мире идет такая большая и тяжелая война.

Снова и снова сотрудники охраны проверяли все помещения, начиная с гаража, к которому, предположительно, вела цепочка следов. Прошло еще около трех часов поисков, когда к Такеру подошел его заместитель.

– Никого нет, шеф.

– Получается, кто-то проник на территорию посольства и не оставил никаких следов, кроме отпечатков подошв своей обуви на газоне? Дастин, кому и зачем это могло понадобиться? Или его спугнули и он не успел ничего сделать?

– Похоже на то, – ответил Хигс. – Но если его спугнули, должны были остаться следы панического покидания территории. Да и кто-нибудь из охранников должен был его заметить. А если никто не видел человека, тот мог совершить все, ради чего сюда проник.

– Заложить мину, например, – непросто. Она заметна, а времени у незнакомца на сокрытие своих действий не было. Заряд должен быть большим. Если это подготовка покушения на президента, он должен был попасть в кабинет Рузвельта или в спальню. Черт, да хоть в туалет.

– В дом не входили – окна закрыты, двери контролируются, – подтвердил помощник. – Я отправил людей на поиски Мустафы. Дома его нет, соседи ни вчера, ни сегодня его не видели.

– Слишком подозрительно, что пропал садовник. Пусть наши парни разберутся в его связях. Внуки, друзья, булочник, у которого он постоянно покупает хлеб, сапожник, который чинит его обувь… Ты понимаешь меня?

– Да, шеф, я уже распорядился, – кивнул Хигс. – Но мы не уверены, что незнакомца впустил именно садовник.

– Со дня на день прибудет президент, – отрезал Такер. – Мы должны быть уверены во всем. И в том, кто пропустил незнакомца, и в его целях, и в последствиях, и в отсутствии опасности.

– Слушаюсь, шеф, – кивнул помощник. – С вашего позволения, я хотел бы уведомить союзников о происшествии. Мы договаривались об обмене информацией, в том числе и оперативной. Мы должны сообщить об опасности в британское и советское посольства.