Тогда же был передан в ГПБ (бывшую Ленинку) роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин», издания 1837 года. Издание, конечно, редкое, прижизненное. Но и не единичное. Сталин любил поэзию всю жизнь. Сам писал в юности хорошие стихи, которые публиковал великий грузинский поэт Илья Чавчавадзе. Они даже вошли в грузинский учебник «Родной язык», изданный в 1912 году[232]. Позже Сталин оказывал протекцию многим поэтам (как и большинство других большевистских вождей «ленинского» набора) и немало их загубил, понимая силу поэтической речи, умноженную на сатиру и сарказм.

Почему Сталин держал у себя под рукой документы наркоматов, которые он возглавлял, и периодические издания, в которых сотрудничал, понять можно, если учесть, что он сам принимал участие в работе по написанию собственной официальной биографии и изданию сборников и собраний сочинений. Наверняка мелькала мысль и о будущем мемориале. Уже во время 70-летнего юбилея настойчиво предлагалось открыть музей Сталина[233]. А вот как он использовал материалы жандармских управлений – понять сложнее. Скорее всего, это был источник поиска опытных «специалистов» или же источник шантажа своих бывших и настоящих соратников, а может быть, он лично занимался поиском и уничтожением компрометирующего его материала? Возможно, все вместе. Еще до революции в партийных кругах циркулировали слухи о его провокаторской деятельности, о связях с полицией. Вполне естественно, что в годы борьбы с оппозициями эти слухи усилились и время от времени до сих пор оживают на страницах различных изданий. Особенно упорно эту версию разрабатывают Э. Радзинский и Ф. Волков[234]. Но ни ими, ни другими ничего доказательного обнаружено не было и, скорее всего, не будет.

Во вновь поступившей в РГА СПИ в 1999 году части архива Сталина, наряду с разнообразной документацией, характеризующей партийную, государственную и военную деятельность, содержится также его обширнейшая переписка, биографические материалы, фотографии и фотоснимки, материалы членов семьи, прижизненные публикации о самом Сталине. Но нас в первую очередь интересуют документы, дающие представление не о работе Сталина-бюрократа, хитроумного интригана, организатора террора, политических процессов и идеологических кампаний, военного и дипломатического деятеля, то есть опять-таки бюрократа, пусть и в специфических областях, а источники, характеризующие его внутреннюю духовную и интеллектуальную деятельность. Для этого мы войдем не только в архив, но и в его круг чтения. Войдем через все это в систему его истинных (то есть потаенных) интересов, взглядов и мнений и сопоставим их с официально провозглашенными догмами и установками, предназначенными для всеобщего усвоения.

Войдем, читая его глазами книги, журналы и некоторые документы, следя за движением его непропорционально крупной кисти руки, заламывающей «на память» сразу несколько страниц книги, как радушный кавказец за праздничным столом заламывает угол вкуснейшего лаваша. Наблюдая жесткую хватку пальцев, зажавших граненый толстоватый цветной карандаш и подчеркивающих слово за словом целые абзацы, а часто и страницу за страницей целые главы. Наконец, расшифровывая его замечания, написанные на полях, на отдельных листочках или поперек всей страницы: учебника, научного исследования, романа или журнальной статьи, посвященных древней и новой мировой истории, истории России, истории партии, истории философии, истории войн и военного дела, проблемам языкознания, полит экономии, преподавания истории в школе или проблемам биологии, литературы, драматургии, дипломатии и т. д. Всего и не перечислить. На протяжении всей своей жизни он с бесстрашием дилетанта и безнаказанностью диктатора вторгался практически во все сферы духовной и интеллектуальной жизни общества, принуждая его усваивать собственную систему взглядов, предрассудки, фобии. Впрочем, мы уже давно начали проникать в истинную картину мира вождя – через все эти источники. Последуем далее.