– Чем могу помочь, милая женщина?

Малка Ицковна, прочитав в глазах посланника Божьего благодушие и участие, неожиданно для себя выпалила всё, что накопилось в её многострадальной душе. Она рассказала, что потеряла мужа в гражданскую войну, что воспитала единственного сына, которого расстреляли за шпионскую деятельность и что сегодня согревает её растерзанное сердце только любимый маленький внук Марик. Седобородый раввин, мягко прикоснувшись к её плечу, участливо проговорил:

– Скажите, милая, вы еврейка?

– По записи в паспорте и по национальности родителей, да, – призналась бабушка Марка, – а вот по убеждению, наверное, нет, поскольку от головы до пяток пропитана атеистической идеологией.

– Я не буду уже вас перевоспитывать, – тихо, но напористо промолвил раввин, – но должен заметить, что, во-первых, ноги неспроста, привели вас сюда, а во-вторых, каждый еврей, кем бы он ни был, в глазах нашего Всевышнего остаётся иудеем.

– Что же мне делать, ребе, – залилась слезами бабушка Малка, – как искупить свои грехи, чтобы найти успокоение в этом мире?

– Смотрите, милая, – чуть заметно усмехнулся раввин, – я не христианский священник и не отпускаю согрешения. Да и вообще в еврейской традиции не исповедуются, а советуются с раввином.

Выдержав паузу и проникновенно взглянув на странную посетительницу, он продолжил:

– Я вижу, что вы находитесь во внутреннем и затяжном конфликте с собой. Психиатры лечат этот разлад таблетками. Я же от всего сердца рекомендую вам проникнуться верой в нашего Создателя. Именно он, как никто другой, поможет вам поверить в себя.

– Как же мне наполниться этой верой? – с сомнением взглянула она на раввина.

Он же искренне заглянул ей в глаза и тихим голосом промолвил:

– Для начала вам непременно следует зажигать свечи в шабат (субботу). Это принесёт вам душевное спокойствие, а в доме вашем будет царить умиротворённость и согласие. А ещё, приходите раз в неделю в синагогу, это, несомненно, приблизит вас к Создателю, который поможет вам. И помните, что в нашей жизни всё временно. Если всё идёт хорошо, то блаженствуйте. Но радость не длится вечно. Если же всё плохо и скорбно, как у вас сейчас, то не огорчайтесь, помните, это тоже не навсегда.

Никто и никогда не говорил таких успокоительных и, наверное, правильных слов Малке Ицковне ни в коммунистическом институте, ни на партийных собраниях и ни на работе. С этого момента она не то, чтобы мгновенно превратилась из воинствующего атеиста в богобоязненную женщину, не то, чтобы в одночасье стала верить во Всевышнего. Просто появилась какая-то сила духа, сдержанность, спокойствие, а главное, вера во всё хорошее и доброе.

С тех пор Малка Ицковна в каждый пятничный вечер, втайне от своих соседей и сослуживцев, стала зажигать «шабатние» свечи, шепча про себя нечто наподобие молитвы. Можно сказать, что по форме это было совсем не то, что читают религиозные евреи в священных книгах в синагоге, однако, как бы не отбрасывала она эту мысль, по содержанию, эта была, если и не молитва, так уж точно прошение или даже обращение к Всевышнему. В какой-то момент Малка Ицковна стала внутренне ощущать, что он, а не партийный устав или лозунги коммунистических съездов, неизвестно как помогает ей обретать саму себя, поддерживает её и вселяет надежду в текущей и будущей жизни.

Сейчас, когда бабушка Марка исчерпала, как ей казалось, все возможности в обустройстве врачебной судьбы внука, перст той же самой судьбы снова привёл её в синагогу. Она пробыла там около часа, повторяя мысленно одни и те же слова:

– Господь Бог милостивый, умоляю Тебя спасти от удара судьбы моё горячо любимое дитя и даруй ему в знак награды поступление в институт.