загремел в наушниках Серьгий. ИЛ мчался в пологом наборе, выходя на позицию атаки, примеряясь. – Смотри слева твоя цель – группа всадников, моя цель миномёты! – отдал я команду по «СПУ», уже возбуждённым срывающимся голосом. – Спустись пониже свеча-раз! Посмотрим на шапки и на звёзды, как бы не спутать ненароком со своими. – Откуда здесь свои! – что бинокли не видишь – рассердился я не на шутку, ещё один круг – а бензин? – Ладно, держитесь больные по зрению! Я убрал газ, облегчил винт, закрыл заслонку маслорадиатора, отдал ручку чуть от себя и резко вправо и одновременно дал левую педаль: получился – «Эмельман» с резким снижением. Машина со скольжением устремилась к земле. Высота стремительно падала. Заложило уши. У самой земли выровнял ИЛ и выполнил боевой разворот. Так теперь пройдём над головами – кто тут Тухачевский, где здесь латыши – наёмники, это я прилетел к вам «соловей разбойник» и вам хана, всем хана – «газы» понюхайте сами! Высота 15 метров, мелькнула группа, очумелых всадников – приветственно махающая руками и папахами (ах да, ведь на крыльях у нас красные звёзды). – Ну что просёк свою цель – концевой? – спросил я, плавно вытягивая ручку на себя и выполняя горку с переворотом. До-ворот! Так! – Выхожу на цель! Боевой курс! Внимание Атака! – хрипло кричу в «СПУ» – пришло наше вр-ре-мя – до-ре-ми-фа-соль! – закладывая глубокий вираж. А вот и мои дивизионы миномётчиков – прямо по курсу и я завороженно потянулся вперёд, впиваясь взглядом в невероятно быстро растущую цель «осиное гнездо». Палец на гашетке, высота 300. Капли пота катились по щекам, как слёзы, дёргал кожу под защёлкой шлемофона то ли желвак, то ли рвущийся нерв, губы беззвучно шевелились в ровном рёве мотора. Я впился в прицел, и чуть отдал штурвал. Ощерившись, вогнал гашетку в ручку: – А н-н-на!!! Воздух лопнул, в рваном грохоте ввинтился в горящие шнуры и трассы, как строчки швейной машинки «Подольск»,

и с ювелирной точностью взорвал я первое «осиное гнездо» минометчиков, и спустя 30 секунд на до-вороте, превратил в «АД» второе «осиное гнездо» и резко с перегрузкой рванул вверх, чтобы не хлебануть «горчичный газ» – Фосген (он тяжелее воздуха и стелется как туман). – «Что не ожидали сучары» – злорадно язвил я в горячке боя. А теперь по штабу, пока не опомнились и по складам – что же вы суки противогазы то не взяли? Даже Гитлер не применял газы – а ведь мог! Крутой до-ворот с набором высоты, крен 90 градусов. Земля наклонилась – закрыв небо. – Серёга лупи, мать твою за ногу – рычу я как зверь в «СПУ», – в наушниках нечленораздельное мычание и обрывки слов: – Держи вираж, левую ногу дожми, доверни ещё, ещё круче, та-ак! Машина вся затряслась, крупнокалиберные пули воющим градом хлестанули по сборищу генералов, полковников и прочим штабным крысам, срезая как косой, их строй под корень. Так! Так! Ручка на себя, полный газ, восходящая горка с переворотом и снова пикирую на цель, плавно входя в крутой вираж. Снова оглушительно заработал «УБТ», перегрузка вжимало моё тело в чашку сиденья, позвоночник скручивался в жгут, трещали кости, темнело в глазах, но это ещё не предел – терпимо! Чуть, чуть ослабил ручку, главное сейчас не мешать Сергею… Через мерцающий полукруг винта увидел на миг результат своей Атаки! Пор-рядок! Отметило сознание, ощущение праздника подкатило к горлу. Ага-а! рванули, тарраканы! Поздно служивые, всё поздно, мы уже тут, и вам хана! Из озарённой белым пляшущим пламенем ствола бортового пулемёта потянулась пологая дуга трассирующих крупнокалиберных пуль, предельно точно, с расчётом, ювелирно прошивая удирающих аллюром всадников, сшибая их с сёдел, срывая головы, разрывая на части тела. Дикий животный ужас увидел я на миг на лицах всадников, проносясь чёрной смертью в 10 метрах над ними. Послушный моей руке ИЛ снова взмыл в ослепительную высоту, золотым сверкающим дождём за нами сыпались стрелянные гильзы. –