Монстром при определённых условиях мог стать кто угодно, так или иначе соприкоснувшийся с мистическим. Часто всё зависело от обстоятельств. Вот, например, живет семья в доме, само собой при домовом или при брауни, кому что больше нравится. Оставляет доброй нечисти молоко в блюдце, подметает в его углу, вежливо здоровается с ним, само собой, невидимым, когда входит в дом. Печёт пирог на праздник и прочее. В семье меняются поколения, меняется уклад, в судьбе разное случается, в один прекрасный день, дом переходит, например, младшему сыну. А сын вводит в дом жену – девушку из города, с деревенскими традициями незнакомую, сварливую и злую к тому же. Не всем везёт с выбором. И вот она перестаёт подметать угол домового, пьёт молоко сама, а в блюдце не наливает, жрёт законный пирог опять же сама, а над суевериями мужа смеётся и грозится, если что-то плохое начнётся, просто привести в дом священника, чтоб он изгнал нечисть и всё. А домовой-то полезен. И терпелив. Как и двести лет до этого, он помогает по хозяйству, следит за скотом, следит, чтоб дети ни обо что не ударились и не покалечились. Помогает, чем может. А тем временем в семье как раз появляются дети. Они растут, а мать начинает прикладываться к бутылке, ссорится с мужем – тоже постепенно превращающимся в затюканного пьяницу, бьёт смертным боем детей, блюёт всё в том же неметённом углу ну и прочее. А она ведь хозяйка. На ней держится дом и его благополучие. Но домовой терпит. С трудом, но терпит. А потом эта дамочка берёт и решает снести дом, к чертям, или продать риэлторам, которые демоны знают, кого в него вселят. И это уже перебор. Домовой плюёт на двести лет крепкой дружбы, звереет и решает с людьми больше дел не иметь. А жену находят с утра утонувшей в отхожем месте. Детям начинают сниться кошмары. Муж наяву видит даже после рюмки чертей и двигающуюся мебель. Семья сбегает из дома. А следующие, кто его занимает, начинают дохнуть как мухи. Потому что домовой, злой и пресыщенный, уже перестал доверять людям и ничего хорошего от них не ждёт. Так становятся монстрами даже мирные существа.

Чего уж говорить о людях – они и при жизни бывают маньяками, педофилами, казнокрадами, взяточниками, а иногда даже адвокатами. И не удивительно, что после смерти они восстают в виде зомби или чего похуже и, движимые внутренней тьмой, продолжают вредить людям.

Потому монстров вокруг небывалое множество, сам мир плодит их в огромных количествах. А ему ещё активно помогают чернокнижники, демонологи, некроманты, безумные учёные и гадостная сила искажения Пучины.

По этой причине перед охотником на монстров при расследовании появляется очень много вариантов. Иоганн перебрал в уме и сравнил с приметами немало известных ему тварей. Пока не остановился на самом подходящем варианте. Сначала он отбросил нечисть – есть множество духов и всяческих злокозненных созданий, промышляющих по детям. Например – ночные гости-бугимены. Но они редко действуют так грубо – предпочитая измотать и запугать свою жертву, а не рвать её на куски. Да и вообще нечисть всегда имеет определённый почерк, а также весьма территориальна – дети пропадали бы в определённом месте, на худой конец, проделав определённые действия (например, позвав местного монстра, типа пиковой дамы, трижды из зеркала).

Затем отпали демоны и тому подобные инфернальные существа – во-первых, находили бы много больше останков. Демоны, бесы, адские твари редко интересуются плотью. Они пожирают душу. Разрывание на куски и поглощение, например, сердца – лишь ритуал. К тому же не было признаков демонического присутствия, а их следы, как правило, очень заметны.