В заключение хочу высказать свое убеждение: люди первого и последующих поколений советских и российских атомщиков всегда были и остаются научно-технической элитой нашего общества, теми, кто, обладая высочайшим профессионализмом и пониманием ответственности за решение сложнейших задач, обеспечивает безопасность и техническое развитие страны. Их труд всегда будет востребован и должен оцениваться по достоинству. У них есть все основания гордиться причастностью к нашему общему делу – освоению и использованию энергии атома. 2020 г. У атомщиков есть все основания гордиться причастностью к нашему общему делу – освоению и использованию энергии атома.

Я пришел на работу в отдел теплового проектирования института «Теплоэлектропроект» в 1964 году. Здесь начал заниматься вопросами электротехники и автоматики тепловых электростанций.

По мере развития атомной энергетики наш отдел стал подключаться к проектированию атомных станций в части автоматизации технологических процессов. А когда в конце 1980-х годов институт разделился на «Теплоэлектропроект» и «Атомэнергопроект», перешел в атомную энергетику и возглавил бюро по электротехнике и автоматизации атомных электростанций в должности главного инженера БКП-3.

В конце 1990-х годов у московского «Атомэнергопроекта»1 1 На тот период было три «Атомэнергопроекта»: в 1992 году из состава института были исключены и стали самостоятельными, наряду с московским, предприятиями Ленинградское (Санкт-Петербургское) и Горьковское (Нижегородское) отделения. Здесь и далее автор рассказывает о московском институте. – Прим. ред. появился контракт на достройку АЭС «Бушер» в Иране. Этот контракт, в отличие от предыдущих, был чисто коммерческим. Одно из главных требований иранского заказчика было таким: самая передовая АСУ ТП. Это означало для нас необходимость создания новой АСУ ТП – при практически полном на тот момент провале производства элементной базы в России, ее низкой надежности.

«Бушер» тогда представляла собой жалкое зрелище. Ее начинали строить специалисты немецкой компании Siemens. Однако после войны между Ираном и Ираком стройка была частично разрушена, и Siemens ушла с объекта. При этом оборудование было поставлено не полностью. Фирма забрала также часть документации. Складывалось впечатление, что все было сделано специально: там, где осталось оборудование, не было документов… и наоборот.

Для принятия решения по сложившейся ситуации было проведено несколько совещаний у тогдашнего министра Минсредмаша Евгения Олеговича Адамова. Обсуждалась стратегия наших дальнейших действий. В итоге руководителем работ по этой станции назначили заместителя главного инженера «Атомэнергопроекта» Валентина Захаровича Куклина, имевшего большой опыт по созданию АЭС, а обязанности руководителя работ по АСУ ТП возложили на меня.

Решение принималось так долго еще и потому, что ни у кого в мире не было опыта по достройке атомных электростанций, причем другой организацией. Мы решили опереться на знания, компетенции наших инженеров. Кроме того, финансовое положение, связанное с непростыми перестроечными временами, усиливало наше желание взяться за этот объект.

Для знакомства с ситуацией в Иран был направлен десант из советских специалистов: проектировщиков, наладчиков, эксплуатационников. Они обследовали имеющееся оборудование, провели ряд испытаний. Их заключение сводилось к тому, что надо проектировать российскую станцию с использованием части оборудования, оставленного немцами. Кроме того, на базе вычислительной техники и с использованием программируемых средств автоматизации мы должны были создать современную АСУ ТП, которая не только подходила бы для этого объекта, но и могла тиражироваться при строительстве других АЭС в РФ.