Все мои познания по лечению сотрясений сводились к двум словам – постельный режим. Ана попросила помочь ей избавиться от рюкзака, который по-прежнему висел на ее плече – вторая лямка оказалась оторванной с мясом, и легла на спину. Немного, молча подышав, попросила:

– Найди жемчуг, который я купила на рынке.

Последний обнаружился целый и невредимый в ее рюкзаке. Передавая найденное Ане, я спросил, пытаясь унять мучавшее меня любопытство:

– Как леталось? Что ты сделала?

Прижав коробочку с жемчугом к себе, она закрыла глаза, помолчала, и ответила, по-прежнему не открывая глаз:

– Я, как ты рассказывал, импульс на рюкзак направила и повисла в нем. Дальше – ничего не помню.

– Кроме дурной головы, что-то еще беспокоит?

– Нормально все. Только похоже, что приложилась я серьезно. Жаль, сама себя не могу обследовать! Илья, мне надо жемчуг приготовить – поможешь?

– Что надо сделать? – с готовностью подхватился я.

– Надо маленький кусочек развести – только он в воде не растворяется.

– Спирт?

– Да. Но где ты его возьмешь?

– Ты поваляйся пока здесь, а я найду, где взять.

Я осмотрелся. Место, где лежала девушка, было в глубине дырявой тени крон грандиозных деревьев. Я достал воду из своего рюкзака и поставил рядом с Аной. После чего, не тратя время на разговоры, направился вниз. Сейчас я был настроен очень решительно. Спирт на планете прекрасно знали. Множество разнообразных местных растений служили сырьем для изготовления муки и крахмала. Переселенцы не принесли сюда никаких земных растений, а, может быть, те, просто, не прижились здесь – не важно. Но местная растительность оказалась вполне съедобной не только для домашних животных, но и для людей. Никаких фруктов или овощей эти растения не производили, но сердцевины стволов некоторых из них оказались богаты крахмалом и белком. Весь местный хлеб, если его можно так назвать, производился на основе инопланетной жизни. На вкус он, конечно, отличался от земного и напоминал лепешки из кукурузной муки или еще из чего-то экзотичного, но меня вполне устраивал. Если вы печете хлеб, какого бы происхождения он не был, то вы обречены столкнуться со спиртом. Раствор орешка, обладая похожими на алкоголь свойствами, не оставлял тяжелого нарушения в обмене веществ после своего употребления – похмелья. Поэтому, местные спирт использовали исключительно в технических целях, считая его ядом для человека. Мне нужно было найти лавку, где бы выпекали лепешки – если там и не держали запаса спирта, то, по крайней мере, могли подсказать, где его найти. В крайнем случае, я надеялся, что мне поможет та продавщица с рынка, у которой Ана и купила жемчуг.

Жизнь внизу шла своим чередом. Похоже, здесь никто и не догадывался какие баталии только что шли у них над головой. Люди замечали мой возбужденный вид, но с расспросами никто не лез. Мое состояние нормализовалось, ноги больше не заплетались, не мутило, только оставался слабый звон в ушах на пороге слышимости. Я все-же осмотрел себя: кроме того, что одежда была вся в бетонной серой пыли – ничего необычного. Отряхнувшись, я свернул на улицу, ведущую к рынку, и тут-же почувствовал нужный мне запах.

Пятнадцать минут спустя я уже вновь сидел рядом с Аной, вооруженный здоровенной бутылкой спирта – немного мутного, пованивающего сивухой, но горючего, что мне продемонстрировал лавочник, когда я усомнился в качестве продукта.

– Что это? – вытаращилась девушка на бутыль.

– Это оно! – с непонятным для нее оттенком в голосе, сообщил я.

– Ладно. Самый маленький шарик разрежь ножом на четыре части. Одну разведи в этом «оно» на дне кружки и дай мне потом. Остальное – вылей, чтобы не воняло.