Ян ушел в дом с малюткой на руках. София предложила золовке еще чаю с пирогом, но Инна вежливо отказалась. А вот предложение прогуляться было встречено с готовностью. Она шли неспешно по каменным дорожкам, выложенным хитросплетенным лабиринтом по всему участку. Доносились детские звонкие голоса. В воздухе пахло той чистотой и свежестью, какой в городе нет. Теплый ветер ласково играл длинными, блестящими и переливающимися в лучах солнца волосами Софии, колыхал свободное платье в пол нежно-василькового цвета.

– Ты стала носить волосы распущенными? Всегда считала это неудобным, особенно когда возишься с детьми, а в твоем случае еще с животными и огородом.

– Ты права, они мешают. Обычно я заплетаю их, убираю и покрываю голову. Но когда дома Ян, а это случается не часто, он весь в трудах, то я оставляю их свободными, зная, что ему так нравится, – неспешно в своей манере ответила София.

Инна задумчиво покосилась на невестку. Это именно то, что хотел донести до нее брат. Интересно, это с его подачи София стала так делать или сама догадалась? Так прямо и спросила.

– Тут и догадываться не о чем, – улыбнулась она. – Ян всегда говорил и всем видом показывал, как ему нравятся мои волосы. И я стараюсь делать ему приятно всегда, когда есть возможность.

– Вот скажи честно, вы когда-нибудь с ним ссоритесь? – Инна посмотрела на нее, как на инопланетное создание.

– Всякое бывает, и разлад, и горести, что ж мы, не люди что ли? Но в том и суть семейного союза, чтобы не рушить его при первых же трудностях, а стремиться сохранить вопреки всем преградам. Любовь и уважение – вот на чем зиждутся прочные узы.

– И дети только укрепляют их, – поддакнула Инна, сорвала травинку и стала крутить ее в руках.

– Дети – это Божье благословение, но нельзя зацикливать свою жизнь на них: у них свой путь, тот, что предначертан свыше. – Она немного помолчала, а затем как-то доверительно сказала Инне. – Ян очень любит девочек, он души в них не чает. Но он хочет сына. Я чувствую это, хоть он никогда не говорил. За светлую, безусловную любовь ему будет дан мальчик. – София положила руку на пока еще плоский живот и мягко улыбнулась. Лучистые глаза цвета летнего неба на рассвете засияли. – Да, я думаю, будет мальчик.

– О! Вы ждете пополнение? Мои поздравления! – Инна осторожно обняла невестку. Про себя же подивилась, как ей хватает сил и здоровья рожать четвертого ребенка? Ей, конечно, не тридцать девять, как Инне, но она младше всего на пару лет. Еще внутренне согласилась, что при наличии одних девочек, Ян наверняка хочет сына, и будет несказанно рад, если предчувствие супруги сбудется. Положа руку на сердце, Инна сама мечтала о девочке, но вряд ли этому суждено сбыться. Она не такая смелая.

Затем невестка поинтересовалась как продвигаются ее дела, и Инна первым делом рассказала новости с работы. Она воодушевилась, как и всякий раз, когда речь заходила о любимом ремесле, и на Софию передались флюиды вдохновения, которыми золовка так и фонтанировала. Потом разговор зашел о сыновьях, и Инна рассказала, что направила их на все три смены в три разных лагеря: со спортивным уклоном, математическим и оздоровительным. Опять же, чтобы мальчишки не разбалтывались, а воспитывались в строгости и дисциплине.

София заглянула Инне в лицо и ласково сказала:

– Я не хочу лезть не в свое дело и ни в коем случае не хочу тебя обидеть или попрекнуть, но позволишь ли ты мне выразить одну мысль? – и после кивка золовки продолжила. – Мне кажется, и не безосновательно, что ты слишком много времени и сил вкладываешь в своих сыновей. Ты как будто душишь их своей безмерной заботой и опекой, тем самым причиняя больше вреда, нежели пользы. Ты словно стремишься быть идеальной мамой. Прости, если ненароком обидела тебя, – тут же прибавила она.