– Сумасшедший дом Ростовских слушает, – раздался в трубке голос брата на фоне оглушительного визга детских голосов.

– Ого! Да у вас там весело! – рассмеялась в трубку Инна. – Наверное, мы будем лишними… или нет? Мальчишки в гости просятся.

– Не вопрос. Приезжайте. Когда вас ждать?

– Да, собственно, мы уже едем.

– А, ну да. О чем это я? Когда это ты заранее предупреждала? – добродушно подколол старший брат. Инна скривила потешную моську, хоть он и не видел:

– Не ворчи! А лучше ставь чайник, мы скоро будем!

Сказать, что Инну чуть не сбили с ног племянницы, когда она подходила к дому – это не сказать ничего. Маша и Настюша бросились ей на шею, обнимая и целуя. Стали наперебой громко рассказывать о своих важных детских делах, пытаясь забрать внимание тёти каждая на себя. Они застеснялись старших двоюродных братьев, как это водится у детей при встрече, но вскоре увлекутся в водовороте игр и тогда уж им станет не до взрослых. Так и вышло: они все вместе дошли до летней веранды, где сидел Ян за накрытым столом и возился с самой младшей трехлетней дочерью Олей. Племянники поздоровались с дядей и умчались куда-то вглубь двора с девочками.

– Кто тут самый красивый на свете? – улыбнулась Инна пухлощекой малышке, но Ян был бы не Ян, не прими удар на себя:

– Красивый? – фыркнул он. – Бери выше – совершенство!

Инна тихо рассмеялась этой нелепости. Один только безобразный шрам, что пересекал щеку от разорванной брови и терялся в щетине, придавал ему диковатый, совсем не располагающий вид. Прямой неломкий взгляд серых глаз из-под низко нависших бровей с годами приобрел стальную твердость. Взлохмаченные светлые волосы, припорошенные сединой, добавляли первобытного колорита его суровой внешности. Но Ян относился к той удивительной породе мужчин, которая сочетала в себе не сочетаемое: обладая отпугивающей наружностью, при этом он имел любящее преданное сердце и доброжелательный нрав. Но эту изнанку своей натуры он показывал только самым близким.

– Привет, совершенство! – поддразнила сестра, нагнулась и поцеловала его в колючую щеку, заодно погладив девчушку по голове. – Опять что-то строишь? – отметила на нем рабочие джинсы и рубаху с закатанными до локтей рукавами. Каждый год на просторной придомовой территории появляются новые постройки. Брат строитель не только по профессии, но и по призванию.

– Старушкам помогаю, – проворчал он и ткнул пальцем себе за спину, указывая на монастырь, что соседствовал с его участком. «Старушками» он ласково называл монахинь. Инна уселась напротив и стала разливать чай по чашкам.

– Что на этот раз?

– Теплицы устанавливаю.

– Тоже хорошо. Будут почивать тебя овощными рагу в знак бесконечной благодарности.

– Увольте, – фыркнул он. Ян на своей шкуре не раз испытывал их благодарность и в виде проповедей и слова Божьего, и в виде постных супов и рагу, а постились они, похоже, круглогодично. И, тем не менее, как бы он не бухтел на обитательниц женского монастыря, где и повстречал свою будущую супругу, а соседствовал с ними в мире и согласии, являясь единственным и незаменимым мужчиной среди кучки набожниц. Он пересадил притихшую дочь, которая стала с любопытством разглядывать нового человека на другое колено, и в свою очередь поинтересовался делами сестры.

– О! Просто замечательно! Одобрили мой проект, и уже со следующей недели я буду разрисовывать стены в новом центре для детей. Ты только представь: несколько квадратных метров нетронутого полотна превратятся в сказочные миры под моей кистью! Единороги, эльфы, гномы, русалки… безграничный полет фантазии, неиссякаемое буйство красок! – воодушевилась Инна, впрочем, как и всегда, когда речь заходила о ее любимом деле. – Правда на все про все дается не так уж много времени… но ничего, думаю, справлюсь!