– Святая правда, святая правда, сам бы не сумел перечислить всех, кто готов убить за свободный доступ в Кривые Земли; все надеются на высокие доходы, хоть, сказать по правде, я и не пойму, с чего бы так. И будут еще убийства, это наверняка. Но так всегда бывает, когда появляется новый рынок, новый товар. Кстати, эстлос, как вам на вкус?

– Хм, конечно, можно и привыкнуть. Анеис, полагаю, мне необходимо разжиться оружием.

– Кераунетом?

– Нет, чем-то небольшим, на всякий случай, но чтобы от одного удара погиб даже бегемот. Кинжал, пусть будет кинжал.

– Понимаю, понимаю, – кивал Панатакис.

Через неделю он вручил кинжал Иерониму на том самом балконе. Условия, подписанные с Африканской Компанией, обещали Панатакису доходы настолько высокие, что безопасность господина Бербелека внезапно сделалась для старого комиссионера делом более важным, чем безопасность внуков: человек глядит человеку в лицо, человек жмет человеку руку, в то время как Купеческий Дом не обладает ни волей, ни честью, ни морфой, и после смерти господина Бербелека придется начинать переговоры с эстлосом Ануджабаром сызнова.

А вот дело с первой просьбой Иеронима продвигалась куда медленнее. Панатакис посылал господину Бербелеку через своих людей письма с кусочками найденной информации; и их было не слишком много.

«Жила в Александрии в годах 1174—76, 1178–1181, 1184 и, с перерывами, после 1187. У эстле Летиции Лотте, у эстлоса Дамиена Шарда, какового считали ее любовником (погиб на океаносе в 1186), и в нанимаемом ею дворце на Старой Канобской. Якобы прошлая Гипатия принимала ее в приватном порядке. Кредитные письма на крупные суммы из банков в Византионе и Земли Гаудата».

«Участвовала как минимум в трех джурджах, в 1192 и 1193».

«В 1176, когда были раскопаны катакомбы Пифагорейских Повстанцев, выкупила, опередив Библиотеку, три лучше всего сохранившихся свитка».

«Видели ее в Гердоне».

«Несколько лет тому кружил слух, что она участвовала в черной олимпиаде; но оказалось, что рисунок, на который ссылались, представлял триумфаторов XXV черной олимпиады, года 964 ПУР».

Господин Бербелек послал письменный запрос, в какой дисциплине принимала участие двойник эстле Амитаче.

«В Ста Тварях».

«Якобы совершила Паломничество к Камню».

«Неизвестен никто из ее родственников. Вспоминала о матери, которая „правит на востоке“. Ничего не известно о мужьях или детях».

«Скупала работы Ваика Аксумейца; была публично обвинена в намерениях отстроить его автоматон и вызвала обвинявшего ее на поединок. Неясные показания свидетелей. Вызванный (низкий аристократ из Второго Васета) погиб на месте».

Кинжал был легок, холоден на ощупь, смертельно прекрасен. Иероним привязал его себе под левым предплечьем, ближе к локтю, рукав кируфы скрывал оружие без следа. Ночью, во тьме и тиши своей спальни дворца Лотте, господин Бербелек тренировал движения правой руки – раз, ладонь в рукаве, два, большой палец под ремешок, три, сжать рукоять, четыре, плавно вытащить, пять, ткнуть без замаха, шесть, конец – лишь бы помнило тело, даже если уступит разум.

Следовало соблюсти четко очерченные обстоятельства места и времени. Никаких свидетелей – значит, только они двое в четырех стенах или в абсолютно пустынной местности. Не дать ей времени на сопротивление – значит, без долгих приготовлений, не вступая в разговоры, иначе она все поймет. И самому уйти живым – а значит, ударить лишь при стопроцентной уверенности, что нигде поблизости нет Завии.

Это третье условие оказалось сложнее всего исполнить. Завия и так редко отходила от своей госпожи дальше, чем на несколько шагов, в соседнюю комнату; а теперь, после покушения на Исидора Вола, разделить их было почти невозможно. Господин Бербелек начал подумывать, не напасть ли сперва на невольницу-ареса или даже не воспользоваться ли помощью Зайдара, нимрода как-никак. Инстинкт стратегоса, впрочем, подсказывал ему не усложнять планы.